РЕНАТА ЛИТВИНОВА - ВЕЧНАЯ ДЕВУШКА ("Огонёк". № 47 от 23 ноября 1998)

- Кинокритик Андрей Плахов включил вас как-то в свою десятку влиятельных людей российского кино. Вы чувствуете свое влияние? В чем оно проявляется?

- Так мне нравится критик Плахов!.. Влияние... Все актрисы в фильмах по моим сценариям получали призы за главные женские роли, даже я, играя свои тексты, получала призы как актриса. Но влияния никакого я не имею.

- Вы сомневающийся человек?

- Я во всем всегда сомневаюсь, одновременно состою из нескольких ответов на вопрос.

- Когда и в чем сомневались в последний раз?

- Последний раз -- это прямо сейчас происходит.

- Тогда какой вопрос вы бы задали себе сию минуту?

- Я хочу, чтобы меня спросили: вам часто вредили журналисты?

- Да... Вы с неприязнью относитесь к прессе, я знаю, а ведь, как заметил Валерий Тодоровский, «журналисты сделали из Литвиновой культовую фигуру и стремятся увидеть ее где угодно». Ну, хорошо, какой же вред вам причинили «акулы пера»?

- Одна девушка-журналист во время пресс-конференции так резко сунула мне в лицо микрофон, что отломила кусочек зуба. Я с ней не стала разговаривать. А другая девушка-ведущая передачи уговорила меня залезть на возвышение, и во время интервью вся конструкция вдруг наклонилась, и вместе со стулом я полетела вниз головой через спину. Я не знаю, как я встала, но она просила меня опять забраться на двухметровую высоту и опять оттуда что-то отвечать. Вот эти две женщины были самыми жестокими.

- Вам, вероятно, попадались на глаза заметки, где Ренату Литвинову обвиняют в мизантропии, а фразу вашей героини Офы из «Трех историй» - «Я не люблю мужчин, я не люблю женщин, да и детей я тоже не люблю» - приписывают вам самой. А вообще есть человек, вызывающий у вас восхищение? Вы с ним знакомы?

- Лучше не приближаться к тем, кого любишь на расстоянии. Вот однажды, увидев входящую в магазин Доронину, которую считаю великой, я испугалась, я тут же свернула взгляд в окно и выбежала на улицу. Это самое мое хорошее воспоминание про «личную встречу». Меня заворожила своими высказываниями Татьяна Окуневская, звезда сороковых и не меньшая красавица и сейчас. Почти первое, что она сказала, увидев меня: «Ах, это женское искусство, зависящее от менструальных циклов!» А после просмотра фильма «Три истории»: «Я, конечно, отправила свою беременную родственницу из зала через пятнадцать минут, это могло бы быть опасно, у нее мог случиться выкидыш. Я досмотрела только ради вас». Но не все так великолепны, как Татьяна Окуневская. Очень много печальных финалов, безденежья, безумия... Одна из последних звезд того времени, когда говорила со мной по телефону, все время повторяла: «Вы из газеты «Правда»? Вы разве, -- с большим разочарованием в голосе, -- не из газеты «Правда»?» Вообще, мои кинематографические кумиры -- звезды тех лет -- трагическая тема. Они одиноки, они хотят и оттолкнуть и притянуть одновременно. Они нуждаются в любви, но и боятся любящего.

- Как-то раз на вопрос, в чем цель вашей жизни, вы ответили: «Стать... почти великой». Почему -- «почти»? И где разница между «великой» и «почти великой»?

- Нет никакой разницы. «Почти» - это слово от скромности. Но тогда меня спрашивали не о смысле жизни, а «как бы я хотела умереть». Я удивилась такому вопросу, переменила слова «как» на слово «кем» и сказала, что хотела бы умереть, будучи «почти великой».

- Вы очень трепетно относитесь к словам?

- В детстве я не любила свое имя. Его все время неправильно писали и произносили, например «Рыната». Я ненавижу слово «Рыната», всякие уменьшительные словообразования - как бы народный стиль. Много-много могу перечислять, но ненормативная лексика меня не раздражает.

- Что вы сегодня читаете?

- Купила книгу «Моя мать Марлен Дитрих». Очень люблю мемуары - они бывают поучительны... Начинала читать нескольких современных писателей - одного модного и серьезного, две толстые-толстые книги в красивом переплете, даже жалко, что такой красивый, и другую писательницу легкого жанра. Все выбросила в мусорку -- это очень вредно для здоровья моего.

- Вы любите людей, совершающих экстравагантные поступки?

- По настроению. Сама же я совершаю поступки, все много раз продумав, и очень мучительно. Я даже боюсь экстравагантности, но иногда получается наоборот.

- Еще вас называют «роковой женщиной». Это так?

- Это из-за красного платья в фильме. Из-за черных чулок, которые снимаю-одеваю-душу ими. Красный рот, высокие каблуки, голос с придыханием -- на пленке я делаю все то, на что неспособна в реальной жизни. Даже голос у меня другой на пленке, он как не мой. Можно было бы где-нибудь застраховать голос. Я все время думаю, что он скоро пропадет, раздробится...

- Что висит у вас дома на стенах?

- Несколько картин мне подарил Рустам Хамдамов, они остались у моей мамы. В другой квартире я повесила старый киноплакат к фильму «Снежная королева», фотографию Монро из дома Артура Миллера, которую мне давно подарил Сергей Соловьев, и зеркала овальной формы - мне бы хотелось их везде развесить.

- Чего вы боитесь сильнее - тюрьмы или сумы?

- По поговорке нужно же не зарекаться! Когда я думаю, что такое может случиться, то нахожу что-то еще более страшное для себя...

- Что? «Не дай мне бог сойти с ума...» - как у Пушкина, да?

- Как я часто их встречаю! С некоторыми даже здороваюсь, потому что видимся не в первый раз... В каждом районе Москвы или в любом другом городе, если присмотреться, всегда можно увидеть городских безумиц. У каждой -- своя стадия. Кто-то в безумном сложном макияже на лице, на стоптанных, но высоких каблуках, на голове -- пыльные шиньоны или парики, такие Бланш из «Трамвая «Желание». Другие с воем очень быстро промелькивают в разных местах, кричат всякие фразы на воздух, глаза тоже всегда подведены черным. Одна все время кричала: «Северный ветер! Северный ветер!» Это означало, что в ее квартире нужно закрыть форточку, потому что начинался холодный сквозняк... У тех, кто выпивает, есть преданные им собачки. Одну такую, из моих «знакомых», я нашла у выхода метро. Она упала, так и не могла встать, на всех, кто пытался ее поднять, бросался грудью старый седой пудель, очень бывалый, с подбитой ногой. Он кусал мужчин за икры, лаял, похоже на человеческие выкрикивания, страшно скалился, как волк. А она, его «богиня», лежала на асфальте и спала, и он периодически целовал-лизал ее в лицо и забирался на нее, как на холмик, охраняя... Есть другие стадии, когда безумцы, уставшие от реальности, носят по несколько сумок, пакетов, в которых все имущество, на голове у них всегда несколько шапок, иногда по два пальто. Эти женщины близки мне, и я опасаюсь однажды не сдержаться и стать такой же: ходить по переулкам, завывать песни, собирать загрязняющие город белые бумажки в свои большие пакеты. И от всех отшарахиваться...

- Вы мечтаете получить «Оскар»? Или орден?

- В своем воображении я уже давно переполучала все призы.

Я ВСЕГДА УХОЖУ ОТ ТУПОГО ДЕЛЕНИЯ НА ЧЕРНОЕ И БЕЛОЕ ("Стрела" N3 (233) за январь 2001 года)

Корр.: В фильме "Три истории" ваша героиня говорит: "Я не люблю мужчин, я не люблю женщин. Да и детей я тоже не люблю". Часто эту фразу приписывают вам лично. И все же, есть ли человек, которым вы восхищаетесь?

Р. Л.: Меня заворожила своими высказываниями звезда сороковых Татьяна Окуневская. Увидев меня, она сказала: "Ах, это женское искусство, зависящее от менструальных циклов!" А после просмотра "Трех историй": "Я, конечно, отправила свою беременную родственницу из зала через пятнадцать минут, ведь у нее мог случиться выкидыш. Сама досмотрела только ради вас". Но не все так великолепны, как Окуневская. Вообще звезды прошлых лет - трагическая тема. Одна из них, разговаривая со мной по телефону, все время повторяла: "Вы разве не из газеты "Правда"?" Много печальных финалов, безденежья, безумия...

Корр.: Говорят, вы не любите журналистов, потому что некоторые из них нанесли вам какие-то увечья. Неужели действительно такое было?

Р. Л.: Одна ведущая передачи уговорила меня залезть на двухметровое возвышение. А во время интервью конструкция наклонилась, и я полетела с нее вниз головой. После чего она имела наглость попросить меня забраться обратно. Еще одна журналистка во время пресс-конференции так резко сунула мне в лицо микрофон, что у меня отломился кусочек зуба. Я с ней вообще не стала разговаривать.

Корр.: Написанные вами истории практически всегда заканчиваются смертью. Почему?

Р. Л.: Это можно назвать пропагандой небоязни смерти. В этом нет никакой "некрофилии". Меня часто спрашивают, почему в моих новеллах ангельские создания совершают убийства. Посмотрите те же "Три истории". Моя героиня там - недочеловек, но ею руководит не болезнь, а что-то божественное. Она взяла на себя миссию решать, кто лишний в этой жизни. Ее выбор - одинокие, брошенные женщины, которым никто не нужен. Но это - ее собственный портрет. Может, когда-нибудь и себя убьет, ведь она и к себе беспощадна. Она в своем красном платье - воплощение вины. Однозначное зло играть скучно, и я всегда ухожу от тупого деления на черное и белое.

Корр.: Вам когда-нибудь предлагали сделать нечто очень нехарактерное для вас?

Р. Л.: Когда Андрон Кончаловский узнал, что я развожусь с мужем, на полном серьезе посоветовал разместить в Интернете объявление о поиске жениха. Он сказал, что и сам бы так поступил, ведь люди одиноки и стеснительны. Но это так уныло! Я не знаю, может это - проявление моды.

Корр.: Давайте о ней и поговорим. Какой стиль вам ближе?

Р. Л.: Тот, что главенствовал в 30-е, 40-е, 50-е годы. Тогда актрисы были мифическими, сверкающими и держали дистанцию со зрителями, а сейчас все это утеряно. Если же говорить о мужской моде, то мне всегда нравилось, как был одет господин Бродский - твидовые пиджаки, широкие брюки. А как красив был мой дедушка!

Корр.: Духи "Красная Москва", которыми вы пользуетесь - это дань моде середины 20-го века?

Р. Л..: Мода на запахи - это фикция. Просто "Красной Москвой" душилась моя бабушка, и этот запах как будто защищает меня от чего-то. В дождь с ним тепло, и в холод он согревает.

Корр.: Слушаешь вас, и кажется, что вы - не счастливая женщина. Судьба преподавала какие-то слишком суровые уроки?

Р. Л.: Я расскажу вам очень символичную историю о том, что значит "сильная женщина". Накануне одного Нового года у меня должна была пройти деловая встреча, но до полуночи оставалось совсем немного времени. И все же я подумала, что успею все сделать. Машин на улице не было, и тогда я спустилась в метро. Ровно в 12 поезд остановился в тоннеле между станциями и гудел минут пять. Я была совершенно одна в вагоне и видела, что соседние - тоже пустые. Этот случай - одно из самых сильных переживаний в моей жизни. А еще, знаете ли, есть безумцы, уставшие от реальности... Они носят с собой несколько пакетов со всем своим имуществом, на голове у них - несколько шапок. Они близки мне, и я опасаюсь однажды не сдержаться и стать такой же: ходить по переулкам и завывать песни.

ГЛАВНОЕ - ЧТОБЫ "РОССИЙСКИЙ ПРОКАТ" ПОПАЛ В ХОРОШИЕ РУКИ (Страна.Ru 06.04.2001)

Президент РФ подписал два указа, касающихся реформирования российского кинопроизводства. Страна.Ru обратилась к российским режиссерам с просьбой прокомментировать реформы киноиндустрии. Известный сценарист и режиссер-документалист Рената Литвинова считает, что создание "Российского проката" позволит зрителю увидеть то, что снимают наши режиссеры.

Когда кино будет приносить деньги, тогда у нас все наладится. Акционирование киностудий, я, как всегда, надеюсь, приведет к положительным последствиям. Возможно, люди будут вкладывать деньги в киностудии. Я надеюсь на лучшее.

Российское кино действительно не доходит ни до российского, ни до иностранного зрителя, и не всегда из-за того, что фильмы плохие. Возможно, создание крупного прокатного предприятия позволит зрителю увидеть то, что снимают наши режиссеры, если зрители, конечно, интересуются нашим кино. Ведь его действительно сложно где-то купить и посмотреть. Я сталкивалась с этой проблемой. Не только спрос формирует предложение, но предложение - спрос. В какой-то мере. Я думаю, что главное, чтобы "Российский прокат" попал в руки людей, которые заинтересованы пропагандой нашего кино. Может быть, что-то изменится в лучшую сторону.

НАШ ФИЛЬМ "НЕБО, САМОЛЕТ. ДЕВУШКА", ОН О ЛЮБВИ, КОНЕЧНО, О ЛЮБВИ... (НАМЕДНИ 23.12.01)

- Наш фильм «Небо, самолет, девушка», он о любви, конечно, о любви, о любви мужчины, который, встретив свою единственную, самую большую любовь на свете, ее пропустил, а оценил только, когда потерял. Вот мне кажется, что Бог управляет и самолетами тоже, вот мне так кажется. Мне объяснили, как они летают, я не знала, как они взлетают, потому что они дико тяжелые, просто я не понимала. По идее, они падать не должны, и то, что они падают, мне кажется, что это тоже какие-то божественные силы.

Ведь тогда же никто думать не думал вот так взрывать самолеты с живыми людьми, врезаться в здания. То есть я написала этот сценарий по мотивам пьесы Эдварда Родзинского, я написала, совершенно этого не ведая, но вот, мне кажется, это какой-то стал один из пунктов, за который можно зацепить человечество.

Прекрасная Доронина, с таким голосом, что-то такое… ей же потом все подражали – черные водолазки, эти букли, белокурая такая женственность, смелость, такая непохожесть, даже объясняясь с героем последний раз, она его нос трогала, вообще что-то такое было в этом совершенно несоветское, и этот голос….

Она пела Эдиту Пьеху с таким акцентом, сейчас бы по идее нужно петь Земфиру… Когда она поет, там плюс к тому, что она потрясающе поет, у нее очень красиво запотевают стаканы. Я еще не знаю, можно ли это снять. Второй раз вообще это некрасиво повторять, у нас все не повтор, все по-другому. Просто я преклоняюсь перед тем, что сделала она, и это было очень красиво, а я уже делаю совсем по-другому, без запотевания.

Я считаю, что у Татьяны Дорониной нигде не видно, что у нее от ума, что у нее от интуиции. То, что она сделала с этой ролью, оно так у нее слитно, и не видно швов, как эта роль сшита. Когда видны эти швы, когда видна работа, и когда видно напряжение, то это уже не высший пилотаж, это как в цирковых номерах, когда видно, что артист прямо делает это через… А когда он делает с улыбкой, когда это совершенно для него естественно, как будто это так легко-легко, тогда это гений и у него хороший номер, ну, мне так кажется.

Мне даже сказал Хамдамов - ну почему, ну пусть она не погибает, потом, когда мы говорили про этот сценарий - пусть ее самолет пропадет из радаров, то есть такой «ниспосланец» был, а потом она села в самолете со своим дружным коллективом и улетела опять «в никуда»

ЭТО ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛЫЙ ТРУД - РАССКАЗЫВАТЬ ИСТОРИИ (Известия, декабрь 2001)

- Признаюсь, я долго боялась делать интервью с вами. Вы ведь знаете, что часть вашего обаяния в таинственности, а интервью без откровений не получается. Вы появляетесь на телеэкране, снимались в фильмах, у вас вышла книжка...

- ... книжки не было, но я очень хочу ее издать, просто мечтаю. У меня есть два проекта. В одном будет проза, а вторую книжку хочу сделать из мистических рассказов - у меня много их накопилось - и перемешать текст с фотографиями такими специальными. Но это будет уже после того, как я... стану... короче говоря, после родов. Я сейчас делаю проект, я же его продюсер. Я написала римейк пьесы Радзинского "Еще раз про любовь". Я ее переписала.

- Как переписали? Но там будет стюардесса, любовь, смерть?

- Конечно, а как это изменишь. И та же мысль, что только когда ты теряешь, только тогда и начинаешь понимать, что это была самая большая любовь в твоей жизни. Я просто вошла в пьесу Радзинского, как в комнату Эдварда, и кое-что там переставила.

- Вернемся к мистическим историям. У вас действительно случаются мистические переживания или вы их придумываете?

- А разве это можно разделить? А вы разве такого не чувствуете?

- Чувствую, но многие считают это дамским вымыслом, нервами.

- Мне кажется, мистическое чувствуют все, просто эти способности притупляются, исчезают. С этими силами нельзя входить в тесный контакт - они очень разрушительны для человеческой природы. Я тоже обо всем не рассказываю - иначе посчитают, что я в безумии пребываю. Это настолько субъективно и необычно для реалистичной жизни. Мне какие-то сведения поступают чуть ли не в снах. Иногда на некоторых людей, которых посылает судьба, снятся досье. Вот я человека встретила, и из небесного архива мне присылается во сне том документов: биография, родители, чем заболеет, когда умрет, какие у него фотографии в кошельке, сколько там денег.

- А вы проверяли эти сведения из сновидений, все совпадает?

- Да, я однажды сказала человеку, какие у него фотографии в кошельке, а он так испугался. Скрывал в этой компании, что у него есть дети, а фотографии были как раз двоих детей. Это так интересно! Вот только я одного не могу понять, зачем меня заставляют читать такую груду бумаг? Ведь иногда целые файлы приходят на людей, которых ты едва знаешь. К чему это?

- Я не знаю.

- Вот я о том и говорю.

- А на ваше отношение к людям приснившиеся сведения влияют?

- Бывает, иногда просто ответы "да" и "нет" снятся. Вот ты с человеком общаешься, а тебе говорят: нет и нет. Неужели получается, что все связанное с этим человеком обречено на провал? Что это значит? Но если обо всем этом рассказывать совсем в деталях, то это граничит... Ну существует же нормальная жизнь... А с другой стороны, может это все - какое-то особое ко мне высшее внимание.

- Перейдем к нормальной жизни. Можно спросить, кто отец ребенка?

- Мой муж. У меня все-таки муж есть. А то уже где-то написали, что я мать-одиночка. Слава Богу, нет. Хотя и в одинокой матери нет ничего плохого. По-всякому жизнь складывается.

- А кто ваш муж?

- Он замечательный. Таких в жизни просто не бывает. Я-то думала, что никогда больше не буду выходить замуж, что это мне не нужно, что я не для брака рожденная...

- Это у вас какой по счету брак?

- Второй.

- И что первый опыт был так мучителен?

- Ну как вам сказать. Бывает, что человек и хороший, и добрый, и к вам замечательно относится... Но когда этот брак закончился, я почувствовала освобождение. Видимо, мы не подходили друг другу.

- Так брак закончился по вашей инициативе?

- Ну знаете, если я буду давать такие ответы, то могу ранить ту сторону. Он этого не заслужил. Я вообще не понимаю, зачем все эти дурацкие подробности, особенно когда одна сторона молчит. Это недостойно, неблагородно.

- А кто ваш теперешний муж?

- Он просит меня говорить, что он инженер.

- А на самом деле он кто?

- Можно сказать, он состоявшийся человек. И он вызывает у меня глубокое уважение тем, что собой представляет.

- А у вас есть сфера общих интересов - и обязательно ли это для вас?

- Для брака - обязательно. Физические увлечения вообще вызывают у меня отвращение. Мне не нравится и когда в кино показывают голых актеров, часто немолодых. Или молодых, и заставляют их там крутиться на простынях. У меня к ним такая жалость просыпается! Если нет любви, секс представляется мне чем-то неэстетичным, некрасивым. Если с человеком нет духовного общения, то все теряет смысл. Муж должен быть другом, соратником, он должен тебя жалеть. Все должно строиться не только на материальном и физическом. Но у нас с мужем - волшебное совпадение.

- А имя-то у него есть?

- Есть. Ничего, что я ем?

- А ничего, что я спрашиваю? Может быть, вам тяжело сегодня разговаривать или хочется побольше поесть?

- Я много не ем. Несколько лет не ем, например, жареной картошки.

- А хочется?

- Что вы, у меня воля давно превышает всякие желания.

- Я в Интернете нашла несколько ваших биографий, но кроме даты рождения и вашей фильмографии больше ничего в них нет.

- Даты рождения? Кошмар! Кстати, там везде почему-то написано, что я снималась в фильме "Две стрелы", а я там отродясь не снималась. Может, и с датой рождения все напутали?

- По вашим ролям и по сценариям о вас самой ничего не узнаешь...

- Надо все-таки книжку издать, вот там о себе можно написать все как хочется...

- Но, может быть, вы все-таки расскажете о себе, своей семье, об интересах, о том, рано ли начали писать.

- Я родилась в Москве, у меня мама - врач, отец - врач. Мы не жили с отцом. Отец - красавец. В него было влюблено много женщин, у него было много-много детей... В детстве я была совсем альбинос, я все время сгорала на солнце, у меня были такие белые-белые волосы. Сочинять начала рано. Я вечно была на продленках каких-то и я была такой Шахерезадой - все время истории рассказывала... и на переменках тоже... Тогда я поняла, что это очень тяжелый труд - рассказывать истории, и труд этот должен быть хорошо оплачиваемым. Долго держать интерес - это так изматывает. Вот я сейчас вспоминаю, что все время кому-то морочила голову рассказами. Не из корыстных побуждений, а просто это во мне было.

- Вы книжки прочитанные пересказывали?

- Все придумывала, все - из головы. Меня просто несло.

- Значит, для вас естественно было сразу поступить во ВГИК на сценарный?

- Я поступила сразу после школы. Я прислала свои работы, но, знаете, ведь они всегда смотрят, кто эти работы приносит. Тогда поступало очень много немолодых и даже пожилых людей. Таких потраченных жизнью. Знаете, я бы не принимала тех, кто пришел не после школы. Те, кто в сорок или после сорока начинает заново учиться - проявляют синдром несостоятельности. И обычно после института живут прежней жизнью. Бывают и исключения, но крайне редко.

- Рената, а у вас всегда были эти особые, певучие интонации? Я слышала, что вы копируете свою институтскую подругу, которая так странно говорила, так двигалась.

- А манеру писать разве можно скопировать? Я ее сейчас встретила в Алма-Ате, это была моя любимая подруга. Она считалась у нас очень талантливой. Казашка. И мне так печально, что у нее ничего не получилось. Она дала мне читать свой трактат, который когда-то давно был у нее маленькой-маленькой работой. Против Бога, кстати, трактат. Он был написан от руки, и везде-везде были нарисованы алые сердца, проколотые стрелами, свастики и слезы. Но сейчас дела у нее не слишком хороши.

- Так она действительно на вас повлияла?

- Ну, может быть... Кстати, хорошо бы вы у нее спросили. Меня вопрос этот периодически мучает. Я все время пытаюсь сочинить какой-то ответ, который ее бы не обидел и меня бы не обидел... Интересно, чья это версия? Кто вам сказал?

- Денис Горелов.

- Денис Горелов? Безумец. У него одна статья была такая ужасная, что я решила с ним не здороваться. Забыла уже, о чем эта статья.

- Я не забыла статьи, после которой решила с ним не здороваться, но здороваюсь.

- А чего на него обижаться? Но зря он это тогда написал. Не солидно.

- Я впервые обратила внимание на Горелова, как раз читая его статью о вас. И много лет помню фразу: "Шура Тимофеевский говорит, что Рената Литвинова живет со своей шубой". Тогда я впервые услышала эти три фамилии и запомнила их именно из-за этой наглой фразы.

- Что за шуба такая? Еще он написал про меня: "Она умрет скоро". А Шура Тимофеевский - мой замечательный друг, и никогда бы себе такого сказать не позволил. Я с Гореловым давно не общаюсь. И вообще, что он делает?

- Пишет, например, в "Известиях".

- Знаете, я ведь не читаю, если не про меня.

- А вам нравится о себе читать?

- Когда умно, то интересно, даже если и зло. А если не умно, то безразлично. В вашей газете ужасную статью написал журналист про мой фильм. Но статья - ерунда! Самое ужасное там - моя фотография. Я на ней просто вурдалак, утопленница на шестые сутки. Мне после этой публикации столько людей поддержку оказали. Герман прислал телеграмму, чтобы я никого не слушала, что фильм хороший. Так спасибо этому журналисту - минус превратился в плюс.

- Рената, когда вы поняли, что вы красавица?

- Ну знаете, этого ощущения у меня совершенно нет. До сих пор. Нет можно, конечно, на какой-то момент прикинуться... Про меня, наверное, можно сказать, что я могу сделать себя такой. Кстати, это совсем не трудно...

- Не трудно сделать из себя красавицу?

- ...но потом трудно это состояние поддерживать. Надо страдать физически, не есть много, потом эта одежда, помады, мода меняется, кожа стареет, туфли снашиваются... Но самое ужасное, что человек смертен. Поэтому такие усилия нужны. Но обладая определенным умом, можно превратиться в красавицу.

- В фильме "Нет смерти для меня" вы задавали вопрос, может ли красота быть бессмертной.

- Как мне этот мой фильм нравится! Я уже говорила, что могу отказаться от всех своих так называемых заслуг, но никогда - от этого фильма. Для меня там открылась Нонна Мордюкова. Я, конечно, и раньше знала, что она великая русская актриса, но такого масштаба личности не представляла. Она гений, абсолютный небожитель. На этом фильме я поняла, что гении - персоны нон грата, рядом с ними все меркнет, с ними невыгодно быть рядом даже талантливым и хорошим людям. Они одиноки и не востребованы, в работе то же. Даже то, что Нонна Викторовна сделала в моей картине, - только малая часть ее. У нас же картина была не вполне документальная: были долгие гримы, и каждая актриса входила в свою роль. В ту себя, которой хотела представиться. И здесь я бы отдала преимущество Нонне Викторовне. Потом у меня была большая нежность к Татьяне Самойловой. Мне кажется, у меня с ней получилось. И совсем по-новому мне открылась Окуневская, которая...

- ...которая вам все время дерзила...

- ...нет, она мне не дерзила. Но после съемок она дала такое странное обо мне интервью. Она там такого обо мне наговорила! Это было как неожиданный удар.

- Это извечная оппозиция уходящей красавицы и действующей.

- Правда? А зачем нужна такая оппозиция? Это не мудро. Она мне говорила: "В вашем возрасте менять профессию"... А я думала, какой такой у меня возраст? Я про нее сказала: "Уважаю ее возраст". Меня спросили: "И все?" Я промолчала. Думала, что коварные красавицы только в книжках встречаются!

- А еще какие люди произвели на вас сильное впечатление?

- Я всегда говорю, что окружена гениями: Рустам Хамдамов - гений, Нонна Мордюкова - гений. Вокруг меня люди выдающиеся.

- Вы часто ходите на разные светские мероприятия...

- Обо мне такое впечатление складывается? Ужас! Я вот в последнее время попала только на встречу с господином Генри Киссинджером, которого я нечаянно перепутала с Герхардом Шредером - такое же сложное имя.

- Во "Временах" Владимир Познер сказал, что вы были самой любимой его "свежей головой" в программе. А в студии, между прочим, сидели Татьяна Толстая и Никита Михалков.

- Толстую я очень люблю. Вступаешь на ее территорию - и все: ты охвачен ее пламенем. У нее репутация, что она о-го-го! А на самом деле она очень чувствительная и ранимая. Такая же яркая Кира Муратова, одна из самых умных женщин. У нее такой теоретический ум, абсолютно непрактичный.

- Кира Муратова ведь многое для вас сделала.

- Я тоже для нее старалась, ничего не экономила.

- У вас был такой замечательный творческий союз...

- Всякий союз строится на обмене. Только тогда он продуктивный.

- Но вы в ее фильмах такая дерзко необыкновенная, в тех же "Трех историях". Не то в "Границе".

- Я люблю "Границу". Я там играла с потрясающими актерами. С Симоновым, очень жаль, что у него в кино нет адекватных его таланту ролей. Я его видела на театре, он меня совершенно потряс. А какой потрясающий актер Панин! И Миша Ефремов!

- А вам хотелось бы еще сыграть в жанровом кино?

- Мне Митта интересен, это такая огневая личность! У него своя территория, у Киры Муратовой - своя. Мне было интересно в "Границе", например, сказать: "Я тебя люблю". А вам не понравилось?

- Да нет, просто Рената Литвинова - и вдруг врачиха из гарнизона...

- Но чтобы брать высоты, надо что-то менять, пробовать что-то другое, иногда упасть, если это вам так видится.

- А "Страна глухих" вам понравилась?

- Для Тодоровского это - победа. Валере очень хотелось освободиться от меня в моей повести. Ему это удалось, но не вполне. Очень часто режиссеры говорят: "Я хочу, чтобы это был фильм мой, а не Ренаты". Хотят от меня дистанцироваться. Зачем? Вот Кира, наоборот, требовала моего все больше и больше. И это было продуктивно. Она брала вроде все мое - меня, мой текст, но получался ее фильм.

- Она вами манипулировала?

- Как настоящий режиссер. И я удивляюсь тем режиссерам, которые не используют чужие возможности до конца, боятся их. И на этом теряют. Но иногда и не даешься. А Кира - поразительный персонаж. Уникальный. Но вернемся к Познеру. Он меня тоже потряс. Как он ведет передачу! Выдающаяся личность!

- Вы в ней сказали Устинову, что Бородин - мужчина, которого надо опекать...

- Кому сказала?

- Как кому? Генеральному прокурору, вы с ним в студии сидели.

- Они меня спрашивали про то, чего я в жизни не знаю. Мне потом сказали: ты, дура, не то отвечала. Надо было сказать - политическое дело или... сейчас вспомню... юридическое, связанное с товарищем Бородиным. Это меня-то о таком спросить!

- А о чем с вами можно поговорить, чтобы и вам было интересно?

- Вы меня в такой период застали, мне бы полежать. Ведь мне через неделю рожать. Но я не могу бросить работу, меня же просто жжет изнутри, изгрызает... Если я не сделаю ряд вещей выстраданных, мне будет просто плохо. Я заболею. Но знаете, я не люблю такое творчество, после общения с которым человек становится больным. Автор выписался и вылечился, перекинул все на тебя. Я одну кассету с фильмом просто разбила молотком. Книжку одного писателя разорвала и выбросила в помойку, такую красивую, хорошо изданную.

- Сорокина, что ли?

- Не могу называть, если я его упомяну, он все равно будет доволен. Еще книгу одной детективщицы, которую все хвалят, выбросила.

- А чем вам детективщица не угодила?

- Гадость. Мещанистая, посредственность, с описанием ничтожных людей.

- Но ведь ею зачитываются.

- Люди часто не отличают настоящее от ненастоящего. Только время все ставит на свои места. Так и рейтинги на телевидении - бывают высокими и у совершенно кошмарных передач, и у хороших. Тут какая-то дьявольская несправедливость.

- Рената, мужская часть нашей редакции воодушевилась, узнав о вашем интервью. Но я подозреваю, что они были бы разочарованы, если бы у нас вышел чрезвычайно умный разговор, если бы вы проявили незаурядную глубину...

- А вы считаете, что я ее не проявляю?

- Извините, я хотела спросить, не считаете ли вы, что женщина не должна обременять мужчину проявлением своего интеллекта?

- Не должна. И глупостью тоже. И не должна его мучить. Женщина должна будоражить мужчину, создавать ему интересное времяпрепровождение, украшать жизнь. Но ей нужно обязательно делать свою жизнь, отдельную от семейной, заниматься собственной карьерой. У нее должно быть что-то свое, иначе мужчине с ней скучно. Человек вообще с возрастом склонен к деградации - и к физической, и к умственной. Нужно собой заниматься, работать, нельзя останавливаться. Это тяжелый труд, и он заслуживает колоссального уважения.

- Какие мужчины вам нравятся?

- Состоявшиеся, которых я могу за что-то уважать.

- У вас есть проблемы в общении с людьми?

- С людьми нет. Я могу быть проблемной в работе.

- Был ли у вас в детстве кумир?

- В детстве вряд ли. А сейчас Нонна Викторовна Мордюкова.

- Вы поете?

- Нет. Когда нужно и меня заставляют петь - это душеранимо.

- Вы водите машину?

- У меня есть права, но мне не доверяют. Мне инструктор сказал: "Знаешь, останови машину. У меня в жизни сейчас все хорошо, и я лучше выйду.."

- Ваше любимое занятие?

- Оно не одно. Поработать, сделать так, чтобы муж был доволен, мама, короче, все любимые. Теперь еще и мое дети!

- У вас есть фобии?

- Я боюсь только личных потерь.

- А мании?

- Я помешана на осветительных приборах. Обожаю покупать старые лампы, зеркала...

- У вас есть любимая эпоха?

- Мне хотелось бы родиться, когда в Голливуде снимали черно-белые фильмы. Но мне вполне и сейчас комфортно.

Известия

ИСТОРИИ ЛЮБВИ ПИШУТСЯ КРОВЬЮ (Все канаты ТВ, март 2002)

На киностудии "Мосфильм завершены съемки римейка культового фильма Георгия Натансона "Еще раз про любовь" по пьесе Эдварда Радзинского "104 страницы про любовь". В главных ролях зрители увидят Дмитрия Орлова, Михаила Ефремова, Вячеслава Бойко, Ингу Оболдину и других. Автором сценария и исполнительницей главной роли является популярная писательница, актриса и сценарист Рената Литвинова, лауреат молодежной номинации премии "Триумф-2001".

- Рената, понятие любви изменилось за эти годы?

- Человек с годами не меняется внутри - изнашивается лишь его тело, оболочка. А душа остается молодой, желающей любить, как и в юности. В семьдесят лет можно любить с такой же силой, как и в шестнадцать. Что же касается фильма, то мы делаем скорее не римейк, а экранизацию пьесы Радзинского. Картина, которую снимает Вера Сторожева, будет называться "Небо. Самолет. Девушка". Такая история любви, написанная кровью.

- Любовь, кровь... Прямо стихи.

- Сложно дать четкую формулировку, что такое "любовь". Это что-то такое... Без чего жизнь неинтересна, да и не нужна. Но это становится ясно только тогда, когда ты встречаешь свою любовь. Точно так же, как и счастье иметь детей становится очевидно только тогда, когда они появляются на свет. Я раньше, как и многие, думала, что дети вовсе необязательны. А как только родила Ульяну, то поняла, как это важно. Сразу же захотела второго ребенка. Вообще, может быть, иметь детей и любить и есть наше предназначение на Земле? Сильно заблуждаются те женщины (чаще всего это актрисы, балерины, спортсменки), которые считают, что дети отнимают силы и время. Они просто не знают, что это такое. Не родив, нельзя познать счастья материнства. Хотя в этом незнании, может, и заключается их сила.

- Вы играете роль, которая в свое время сделала знаменитой Татьяну Доронину. Она вот пожертвовала семьей и детьми ради профессии. И вы думаете, она несчастна?

- Не знаю, надо спросить у Татьяны Васильевны. Я, кстати, свою работу в фильме посвящаю ей. В конце концов, каждый сам решает, какую жертву он готов принести во имя чего-то. Но я считаю, что жертвовать никогда не надо. Даже ради ребенка. Причем для его же пользы. Нередко матери чуть ли не в лепешку расшибаются, чтобы сделать жизнь своих детей беззаботной. А в результате вырастает совершенно беспомощное существо, неприспособленное к жизни, которое на упрек матери, что, мол, она всем пожертвовала ради него, ответит: "А я тебя просил?"

Мне кажется, для ребенка гораздо важнее иметь реализовавшуюся мать. Которая, разумеется, будет его воспитывать. Ведь все идет из детства. Я где-то прочитала, что даже ожирение объясняется недостатком внимания, недополученного в детстве.

- А если ваш супруг потребует, чтобы вы все бросили и стали заниматься только домом и ребенком, согласитесь?

- Скорее я тогда задумаюсь, а любит ли меня этот человек? Ведь если он видит, что от своей работы я получаю наслаждение, то во имя чего он станет предъявлять подобные требования? Только ради собственного эгоизма. А это уже не любовь. Когда ты любишь человека, то не ждешь от него благодарности, а отдаешь себя целиком просто так. Потому что тебе это приятно. В этом отличие любви от страсти.

Любовь - это желание отдавать, а страсть - желание брать. В творческих семьях, когда жена подчиняет свою жизнь служению таланту мужа, на мой взгляд, тоже главенствует не любовь. Любая жертва неоправданна. Для меня важнее, чтобы с человеком было интересно. Вот мой муж. Я никогда не встречала таких умных людей, с которыми можно до утра разговаривать. Или просто молчать, когда молчание не в тягость, а, наоборот, приятно.

- Если в браке для вас важнее общность интересов...

- Дружба важнее. Любовь легко может существовать без секса. Если у супругов все проблемы разрешаются только в постели, такой брак обречен.

- Значит, к измене вы относитесь спокойно? Спать же можно с кем угодно, а любить при этом одного человека.

- Нет, для меня измена абсолютна немыслима. Зачем нужен секс без любви? Ради простой физиологии? Ну, если только в молодости. А сейчас, когда мне тридцать с небольшим, для меня измена - это что-то грязное. Так же, как и ревность. Человека нельзя насильно удерживать возле себя. Если любишь - отпусти. Потому что все рано или поздно аукается. Никого нельзя ни удержать, ни завоевать. Если привязать человека к себе против его воли, то потом всю жизни надо будет подпитывать его зависимость. А это невозможно и обязательно когда-нибудь закончится. Только уже с потерями для тебя самого.

- А ради ребенка стоит оставаться с человеком, которого не любишь?

- Сложно дать однозначный ответ. Как и на вопрос об абортах. Ведь дети не всегда бывают плодом любви. Что же касается развода... Надо уважать друг друга. И не трепать понапрасну нервы. Когда становится понятно, что человек, с которым ты рядом, не твой, надо уходить. Но делать это не резко, а постепенно. Я, когда расставалась со своим первым мужем, для начала сняла кабинет, куда ездила работать. А потом в один день взяла и не вернулась. Хотя часто случается, что, только расставшись с человеком, ты начинаешь понимать, что именно он был создан для тебя. Таковы законы любви: ценить и понимать ее мы очень часто начинаем только тогда, когда потеряем. Не зря же говорят, что истории любви пишутся кровью.

- А можно ли купить чувства?

- Деньги - это большое испытание. Особенно для людей, которые разбогатели неожиданно и решили, что все продается. Увы, не все это испытание проходят. Конечно, слова о том, что с милым рай и в шалаше, абсурдны. Неустроенный быт может убить любые чувства. Но и купить их тоже нельзя. Понимание этого приходит с годами. Все несчастливые романы - это уроки, которые дают человеку опыт. Так, по крайней мере, было у меня.

- Мы договорились, что любовь не имеет возраста. А разность полов влюбленных имеет значение?

- Согласно христианской религии, однополая любовь - огромный грех. И не мне переписывать вековые законы. Впрочем, я лично никого не осуждаю. Но, как правило, любовь между мужчиной и мужчиной или женщиной и женщиной заканчиваются одинаково несчастливо. Я думаю, что человек бросается в омут однополой любви только из-за того, что не находит свою половину. Встреть тот же гей какую-нибудь замечательную женщину, может, он смог бы изменится и стал счастлив? Хотя негармоничные отношения случаются у всех. Вы обращали внимание, как много встречается странных пар: он, допустим, красавец и умница, а она - его полная противоположность? По-моему, это объясняется слабостью одного из партнеров. Чаще всего, мужчина не поднимает даму до своего уровня, а сам опускается на уровень подруги. Не зря же говорят, что класс мужчины определяет женщина, находящаяся рядом с ним.

Специально для газеты "Все каналы ТВ" Игорь Изгаршев

БУДУЩЕЕ ПРИНАДЛЕЖИТ СИЛЬНЫМ ЛЮДЯМ ("Ваш досуг". №08 (51) 26 февраля - 4 марта 2002)

Общаясь с ней, я почему-то вспомнила детскую игру "Ассоциации". Рената в моем воспаленном от работы воображении ассоциировалась с молнией: когда и куда ударит, одному Богу известно. Временами загадочная Рената своим темпераментом мне напоминала осенний дождь - она так же ровна и спокойна. Но предсказать ее настроение и угадать желание, мне показалось, так же бессмысленно, как и попытаться предсказать погоду, гадая на кофейной гуще. Мы несколько месяцев общались по телефону, прежде, чем я услышала: "Хорошо, приезжайте сегодня". Потом я пару раз переписывала интервью, поскольку Рената терпеть не может чужой правки и редактирования. "Я сама пишу, поэтому не люблю кондовых текстов. Не надо меня редактировать. И вообще-то мне абсолютно все равно - выйдет интервью или нет". Но мне было не все равно, потому что умные собеседники попадаются нечасто. Я не поленилась, текст переписала, сохранив стилистику Ренаты, и тщетно пыталась показать ей "творение". Сценарист и актриса Рената Литвинова всегда очень занята.

- Рената, несколько недель мы договаривались с Вами об интервью, Вы были постоянно заняты. Признайтесь: чем?

- Идет монтаж фильма «Небо, самолет, девушка», и я целыми днями пропадаю на работе. Ведь это мое детище: я и сценарист, и исполнительница главной роли, и продюсер проекта. Неудивительно, что мои мысли сейчас заняты только фильмом. - Кто Вы по образованию?

- Кинодраматург. Но уже выступила один раз в роли режиссера, сняв фильм «Нет смерти для меня». - Режиссура в Вашей жизни будет присутствовать и дальше?

- Обязательно.

- Кстати, о фильме. Он поразил меня своей откровенностью. Великие русские актрисы - Нонна Мордюкова, Татьяна Окуневская, Лидия Смирнова, Татьяна Самойлова - обнажали перед камерой душу. Вам не стало страшно, что красивые знаменитые актрисы так одиноки?

- Мне многие говорили, что я спекулировала на этой теме и специально выбирала такие судьбы. Клянусь, я снимала лишь тех, кто мне не отказал. Я сформулировала потом для себя, что кино – это дьявол, которому они продали свою душу в надежде, что им будет принадлежать весь мир. Он им и принадлежал. Но жизнь истрачена. Кино - такая вещь, которая забирает тебя без остатка, сжирает твою судьбу, твою жизнь.

- Как удалось найти общий язык и настроить актрис на откровенность?

- Они все оказались замечательными, значительными женщинами. Я с ними сама была откровенна. Нельзя придуриваться в откровенности. Помню, как я перед съемками рассказывала про мужей, еще про кого-то Лидии Николаевне Смирновой. Она посмотрела на меня так: «Да?». Может, нескромно скажу, но фильм по-настоящему великим сделала Нонна Мордюкова. Такие великие монологи могла исполнить только она. Поражаюсь, как мало ее снимали в кино. Насколько она великая актриса! После выхода фильма Нонна Викторовна сказала: «Рената, никого не слушай. У нас потрясающий вышел фильм». И потом мне было все равно, кто что скажет. (Хотя многие талантливые актеры и режиссеры поздравляли Ренату с победой. Она за это им очень признательна – прим. авт.)

- Вы сказали, что Вас интересует тема старости. Не рановато ли? Вы к своему возрасту как относитесь?

- Спокойно. Все знают, сколько мне лет, но я считаю, что необязательно мне лишний раз об этом говорить. Смотрела сегодня на свои фотографии и думала: «Надо же! Как я красиво старею!». Эту тему достойного ухода в старость, я специально исследовала. Благородно состариться удается немногим, это божий дар. На это способны лишь личности, к тому же имеющие волю, чтобы отмежевать на определенном жизненном этапе свою физическую оболочку, которая имеет способность дряхлеть, стареть. Она конечна в отличие от души.

- Как Вы сами отслеживаете состояние своей физической оболочки?

- Стараюсь мало есть. Человеку свойственно много есть. Внутренние силы не справляются с таким количеством еды. Даже в Библии написано, что нельзя заботиться о собственном виде больше, чем о собственной душе. Иногда бывают перекосы, когда люди сильно озабочены различными йогами, голоданием, протиранием мочой и так далее. Это же ужас! Или качаются целыми днями в клубах, непомерно интересуются своей внешностью, покрытием ногтей, линией силиконовых грудей. На самом деле это такая неестественность, негармоничность, которая перетягивает человека не в ту сторону, обезображивает и его лицо, и внутренность. Любое ухаживание за собой должно иметь границы. Наверное, вообще все «слишком» очень вредно. Надо оставлять время для души. Надо смириться с тем, что мы все конечны, смертны. К этому надо относиться спокойнее.

- Вы сыграли в нескольких фильмах, не имея актерского образования. Не боялись выглядеть дилетанткой?

- Когда я вижу слабых театральных актеров, понимаю, что полученные в вузе знания мешают им. Они пытаются выехать на технике, а это вызывает тошнотворный эффект. Они переигрывают, утрируют чувства. Мне нравится, когда человек играет самого себя в предложенных обстоятельствах. Если личность интересна, ей есть что сказать, она сможет все и в любой ипостаси будет вызывать интерес. Когда человек фальшивит, это ужасно бросается в глаза.

- Когда Вы почувствовали, что Вам есть что сказать людям?

- Нет, ну что вы? Для этого надо иметь дикую уверенность в себе, а значит, потерять некую адекватность. Человек всегда должен быть неудовлетворенным. Я всегда говорю: люди очень склонны к деградации. Поэтому себя нужно все время тренировать и держать в тонусе. Потому что человек, конечно, теряет силы, устает, ему кажется, что вечером лучше лечь на диван, уставиться в телевизор или поставить перед собой горы еды и питья. Его поглощает какая-то темная волна, ему ничего не хочется. Нужно держать себя в напряжении и не поддаваться. А для этого всегда должна быть воля и цель, которая будет тащить тебя. Но не материальная. Материальная цель – это потолок, который будет на тебя давить...

- Какая цель есть у Вас?

- Реализоваться, чтобы почувствовать себя спокойной наконец. Идут какие-то потоки, я пишу, понимаю, что нужно сделать книгу, надо родить еще одного ребенка. Есть ведь женщины, которые не знают, что такое дети, у них их нет. Я думаю, что это их счастье, что они не понимают, насколько не состоялись в этой жизни. Они же ведь не понимают... Может, это жестоко звучит, и я не имею права так говорить, но все-таки они очень многое потеряли...

- Вы поздно стали мамой...

- Да, это называется «старородящая». Кстати, в фильме «Небо, самолет, девушка» я снималась на третьем месяце беременности. Дети ведь не наша заслуга. Они даются свыше. Бывают женщины - так за собой ухаживают, так стараются, но не могут забеременеть. А бывает, живешь какой-то жуткой жизнью. Я мало спала, много писала, пила много кофе и знать не знала, что получится. И вот у меня родилось такое чудо.

- Но с Ульяной, наверное, чаще всего бывает няня?

- Да, у нее есть няня. Мне помогает мама, и вообще я стараюсь бывать больше дома. Сейчас я здесь, потому что надо было посмотреть отснятый материал. Времени нет совершенно, ведь я должна успеть побыть мамой.

- Что это значит? Что Вы делаете с дочкой?

- Что я с ней только ни делаю! Подбрасываю, пытаемся с ней ходить и сидеть, и поговорить нам надо. Иногда сижу в каком–нибудь месте и думаю: «Чего я тут делаю? Мне так хочется домой!»

- А кто у нас папа?

- Ой, папа – это… Бог нам послал такого папу! Я часто говорю: я выстрадала такого хорошего человека! В какой-то момент я решила вообще не выходить замуж. Поняла, что это не мое. У меня был до этого брак, и я подумала, что, наверное, для этого просто не гожусь. Это не значит, что тот человек был плохой, нет, он был очень хороший, добрый, просто не сложилось. Но Бог послал мне его. Получилась какая-то романтическая история. Как будто кто-то ее срежиссировал.

- Как зовут избранника?

- Его зовут Леонид.

- Чем он занимается?

- Строит мосты. Вот он как раз состоявшийся человек.

- Какие черты должны присутствовать в Вашем мужчине?

- Он меня уважает, я уважаю его, и в отличие от многих других людей он гордится мной, и это его не уязвляет. Знаете, почему–то так бывает, что тех мужчин, которые рядом, начинает уязвлять твоя востребованность, то, что тебе нужно больше работать. Что у тебя есть желание это делать... Я могу ночью сесть писать, а он будет тихо похрапывать под боком. Его это не раздражает, а наоборот, он мной гордится. Самое важное в брак - чтобы человек был твой соратник, твой друг. Чтобы он тебя жалел, сочувствовал, был близким человеком.

- Дома о своих рабочих замыслах рассказываете?

- Да, мужу это очень интересно. Я иногда даже говорю: «Может, лучше книжку почитаешь?»

- Но Вы, наверное, не можете его работу обсуждать?

- Я стараюсь. Я, правда, человек не технический и вообще дремучий в этом вопросе. Но иногда езжу смотреть его мосты, они очень красивые.

- Каким ребенком Вы были?

- Я была очень хорошей. Сейчас, наверное, стала жесткой. Жизнь ужесточает. Смотрю иногда на детей и не понимаю, почему есть дети хорошие и дети-агрессоры, угнетатели? Знаете, я еще так мало познала. Эти дети потом куда-то деваются, растворяются, как сахар в горячей воде. Но в детстве оказывают на других какое-то травмирующее влияние. Иногда мне даже бывает неприятно вспоминать школьные годы. Какие-то были мальчики низкорослые, темные. Я вспоминаю каких-то злых детей и думаю, что, наверное, я была какая-то не от мира сего. Наша классная руководительница все время меня оставляла после уроков и учила мыть полы, правильно выжимать тряпку. А потом она сказала детям: «Не трогайте эту небожительницу!». Сейчас я умею мыть полы, но тряпку выкручиваю не так, как учила она. Шло какое-то навязывание того, как правильно делать, как неправильно.

- Неужели полы дома сами моете?

- Конечно. Мне помогает, правда, по хозяйству одна девушка. Вчера мыли с ней стены в квартире. Я полезла под кровать, а она стояла на стремянке.

- А готовите тоже сами?

- Сама. Другое дело, что я не готовлю всякие борщи, шанешки, мясо с гарниром. Потому что это не полезно, от этого только раздуваешься. Сегодня, если вам интересно, ела гречневую кашу с огурцом, пила зеленый чай. Потом нервничала и пила много кофе.

- Видимо, нервничали из-за работы. А что еще может Вас вывести из себя?

- Да что угодно, я ведь живая. Меня может вывести из себя все, что касается близких, далеких людей. Выезжала сегодня, увидела аварию. Человек сел в машину, поехал за хлебом, взял с собой собаку, а в него влетела другая машина. Смотрю, лежит собака, а человека достают. Или, например, моя подруга в 25 лет выбросилась из окна. И я боюсь спросить у человека, который с ней жил, почему такое случилось. Наверное, жестоко ему об этом напоминать. Вам говорю, а ему боюсь.

- Откуда Вы такая взялись, Рената?

- Мама у меня врач, папа тоже врач. Правда, он рано умер. Я родилась в Москве.

- А имя у Вас литовское?

- Английское. Означает «правящая, солнечная».

- Рената, а как рождаются Ваши сценарии?

- Рождаются и разрывают меня. Но вообще-то это заслуга не моя. Способности даны свыше. Ты просто имеешь внутри себя устройство, которое способно слышать и воспринимать. Идеи носятся в воздухе. Их надо только поймать.

- В фильме «Граница. Таежный роман» Ваша Альбина очень забавно тонет в болоте. Тихим голосом зовет подруг. Вы на нее похожи? Как реагируете вы, Рената Литвинова, в подобных ситуациях?

- Альбина так тонет, потому что было руководство Александра Наумовича Митты. Для меня это был очень интересный опыт. Потом многие спрашивали: «Как же так? Ты снялась в сериале, у народного режиссера». А я считаю, что этот опыт меня не разрушил, а наоборот, сконцентрировал. Альбина на меня совсем не похожа. Это лишь образ. Я сказала Александру Наумовичу: «К чему вы ни прикасаетесь, все превращается в золото». Потому что фильм смотрит народ, и это ему очень нравится. Второй раз смотрю этот фильм, очень трогательно. Знаете, мне стало трудно ходить в магазин, у меня просят автограф. Александр Наумович мне говорил: «Ты была артисткой арт-хауза, а будешь артисткой народной». Я не верила, но оказалось, зря, что не верила.

- Если бы Вы в болоте тонули, звали бы на помощь?

- Тонула бы, а никто не вытаскивал бы? Ой, не знаю. Наверное, я бы покричала, а может быть, смирилась бы. Бывают моменты, когда ты не должен бороться, когда все бессмысленно. Я прихожу в отчаяние, когда люди в моменты, когда они должны быть сильными, прогибаются, предают себя. Они слабые. Все-таки будущее принадлежит людям сильным.

- Свою дочку как будете воспитывать?

- Детям нужна в первую очередь любовь. Хочу, чтобы она была любимой, для девочки это очень важно.

- Если она будет сильной женщиной, ее могут начать бояться мужчины...

- Если она будет сильной женщиной, я ничего не смогу поделать с ее характером. Очень важно для меня, как женщины неслабой, ее не подавить. И в то же время, важно, чтобы она чувствовала тыл. В психологии это называется «момент тыла», надо, чтобы твой ребенок уважал тебя. Выходя в этот мир, он должен уважать своих родителей. Если он тыл не чувствует, то начинает его искать в случайных людях.

- А у Вас самой такой тыл был?

- Да, я очень уважала свою маму. Она меня воспитывала одна, и я ее очень уважала.

- Лев Толстой утверждал, что жизнь можно узнать, лишь побывав в тюрьме. Вам так не кажется?

- А он сам-то там был? Мне бы не хотелось там оказаться. Говорят, что от сумы да от тюрьмы нельзя зарекаться. Мне кажется, ограничение свободы – ужасное наказание. Нахождение в обществе людей, навязанных тебе, тоже очень страшное наказание. Ограничение свободы и общение, которое тебе не свойственно, – это большое испытание. Телесные невзгоды – это уже дело второе. Когда ты зависишь от людей неблизких, это страшно.

- Как Вы сами выбираете людей для общения?

- У меня так мало времени для близких и родных людей, что общение с посторонними становится большой роскошью. Я общаюсь крайне избирательно.

- Мы с Вами беседуем накануне праздника всех влюбленных - Дня святого Валентина. Вам нравится этот праздник?

- Не очень нравится, потому что мне не нравится имя Валентин. Оно не мужественное какое-то. Этот праздник не очень свойствен русским людям. У нас скорее 8 Марта – День святого Валентина.

- А какие праздники Вы любите?

- Я люблю Новый год. Этот серебристый бесконечный снег, елка, салат - оливье, шампанское! Отмечаю дома, в семье, потом идем по разным товарищам.

- Но на День всех влюбленных будете подарки мужу делать?

- Я всегда люблю делать подарки. Это просто знак внимания. Если человек тебя любит, его внимание выражается в подарках. Я не понимаю, когда кто-нибудь говорит: «Ой, он меня любит, но любит вот так: никогда не звонит, подарков не дарит, слова не скажет ласкового, никогда не пожалеет». Мне кажется, это не любовь. Только когда ему нужно, он тебя исполосует. Это неправильно. Я очень уважаю людей, которые способны любить, пусть даже безответно, с самоотдачей. Ведь они полноценные люди. Ведь тогда прозвучали все струны. Человека такие испытания только украшают, укрепляют, и потом ему за это обязательно будет возблагодарение. А люди, которые себя экономят, гребут под себя, - равнодушные, холодные, какие-то ущербные. Я думаю, может быть, они просто слабые? Любовь – это что-то божественное.

- Вам свойственно не повторять свои ошибки в любви?

- Бывает, женщина говорит: «Я все время оказываюсь в одной и той же ситуации!». Я считаю, что это неправильно. Ситуация будет повторяться, пока она не сделает правильно, тогда она выйдет на новый виток.

- Стали бы Вы привораживать любимого?

- Знаете, как говорится? Любишь – отпускай.

"Ваш досуг", Алла Фрейд

У КИНО НЕТ ПАСПОРТА ("Аргументы и факты", №25 (1130) от 19 июня 2002)

Тема экспансии американской кинопродукции в последнее время стала очень модной. Политики и деятели культуры спорят, разрешать или не разрешать смотреть западные фильмы. О том, нужно ли России столько голливудских фильмов рассказала Рената Литвинова.

Все разговоры о необходимости введения квот на прокат американского кино напоминают о временах "железного занавеса", когда приходилось тайком смотреть зарубежные фильмы. И мне не хочется, чтобы снова кто-то за меня решал, смотреть мне фильм или не смотреть. Свободу выбора нельзя ограничивать. Конечно, сегодня в наших кинотеатрах идет масса очень плохих картин. Но почему мы не говорим о дикой экспансии чудовищных российских телесериалов? Ведь они тоже далеко не шедевры. Да и наши фильмы почти сплошь о бандитах, перестрелках, войнах.

Из обилия кинолент проще выбрать то, что тебе интересно. Если ты пенсионер, сидящий перед телевизором, то ни о каком выборе, разумеется, речи не идет. Что показывают, то и смотришь. Но в кинотеатр-то каждый идет смотреть то, что ему интересно. Я, например, всегда хожу прежде всего "на фамилии", и мне будет очень обидно, если меня лишат возможности смотреть работы какого-нибудь хорошего режиссера только из-за того, что он американец. У кино ведь нет национальности. Глупо спорить с тем, что Голливуд сегодня - это мозг мирового кинематографа. Туда стекаются лучшие из лучших. Потому что там платят деньги. Там держат руку на пульсе мировой культуры: как только в той же Европе появляется литературный бестселлер, на него сразу же покупают права в Голливуде. И весь мировой кинематограф, хочет он того или нет, работает по голливудским законам.

Мы же все равно смотрим новые американские фильмы, ругаем, но смотрим. И раз они делают кассу, значит, нравятся зрителю, верно? Ну, запретим мы голливудские фильмы. И что в таком случае будет идти у нас? 60 российских картин, 99% из которых - про шпану? Мы должны помогать российскому кинематографу, но не за счет ущемления других. Не показывать шедевры западного кино, для того чтобы на их фоне не было видно убогости нашего, конечно, соблазнительно. Только зрители от этого не выиграют.

"Аргументы и факты"

КАЖДАЯ СЪЕМКА МЕНЯ ОПУСТОШАЕТ ("Зеркало недели" № 49 (424), 21 - 27 Декабря 2002)

Зритель вновь проголосовал за «наше кино», придя, несмотря на мороз и предновогоднюю суету, в Большой зал Международного центра культуры и искусств, где продюсерская компания «Альянс Шатро» совместно с «Кинотавром», при поддержке Чрезвычайного и Полномочного Посла Российской Федерации в Украине Виктора Черномырдина, при участии кинотеатра «Кинопалац» представляла в рамках «Русских киносезонов в Украине» фильм «Небо. Самолет. Девушка». Глубокое почтение к кино уже во второй раз выказала торговая марка «Олимп», выступив эксклюзивным спонсором.

Радость встречи с Марком Рудинштейном — основателем «Кинотавра» и президентом группы компаний «Кинотавр», его удивительное человеческое обаяние, умение общаться с публикой на этот раз было роскошной рамой для главного «портрета» акции — красивой, культовой, талантливой, земной-неземной Ренаты Литвиновой.

Любовь к кино перешла к ней от матери, Алисы Михайловны, хирурга по профессии. С раннего детства Рената ходила с мамой на вечерние сеансы, на взрослые фильмы, может и не очень интересные и понятные для нее, но сделавшие девочку настоящей киноманкой. Поступать во ВГИК решила еще учась в школе, но, в отличие от большинства, мечтавшего об актерской карьере, подалась на сценарный факультет. Поступила с первого захода.

ВГИК давно уже традиционно слывет питомником для детей знаменитых родителей. «Девочка с улицы» Рената Литвинова относилась к «случайному меньшинству». Манерные интонации и картинная пластика — человеческая сущность Ренаты, которая умеет наслаждаться жизнью, работой, общением с людьми. Кира Муратова считает ее «своей актрисой» и любит как сценариста. Александр Митта, однажды сняв Ренату в фильме «Таежный роман», подчеркнул, что не снимет больше ни одного фильма без Литвиновой, у которой есть шанс стать международной звездой. А Сергей Соловьев, с которым Ренату связывает давняя дружба, подчеркивает ее силу и таинственность, тайну, которой «она не намерена ни с кем делиться». Недавно она закончила работу в картине знаменитого Гринуэя. Собирается приступать к постановке собственного фильма, пишет, любит, живет полной жизнью. Непонятно только, где время берет на все, что делает.

У нас появилась возможность чуть-чуть приоткрыть завесу этой тайны, не пытаясь влезать в личную жизнь Ренаты, которую она тщательно оберегает от чужих глаз.

- Рената, как в ситуации всеобщего равенства вырос такой экзотический цветок? Приходилось ли отстаивать себя, бороться?

- Ведь рождаешься вопреки всему. Я не знаю легких путей. А вот экзотический я цветок или нет — не анализировала.

- Женщина — существо цельное и обычно посвящает себя чему-то одному: она мать и жена, она в бизнесе, она пишет, она актриса. А у вас — полифония. Это намеренно выстроенная цепочка или существуют приоритеты?

- Ну почему вы мне хотите навязать что-то одно? Можно я буду делать все сразу? Это условие моего счастья. Конечно, может, и не получается быть по максимуму везде, но я стараюсь. Не хочется быть только семейной женщиной и только в быту. Люди очень склонны к деградации. Человек без труда деградирует, поэтому нельзя останавливаться. Для меня это очень важно — работать. И никакую работу не считаю черной или не черной…

- Вы пишете, занялись режиссурой, вы актриса… Не можете никому доверить свои замыслы?

- Чтобы сделать дело, готова приложить максимум. Если чувствую — могу больше. Зачем же себя сдерживать? Не могла бы — не делала.

- Когда-то Кира Георгиевна Муратова сказала, что актрису Ренату Литвинову открыла и сделала она…

- Да, безусловно. Она в меня поверила. Я непрофессиональная актриса. Не считаю себя актрисой. И не могу работать только актрисой, потому что каждая съемка меня опустошает полностью.

- Профессиональные актеры сбрасывают с себя экранный или сценический образ, не переносят его в жизнь, в повседневный быт. А на вашу жизнь влияет то, что вы делаете на съемочной площадке?

- Совершенно не влияет. Я не могу себя экономить на съемочной площадке, выкладываюсь полностью. В быту — нет. Кира Георгиевна меня открыла как актрису. Это было удивительно. Была такая девушка-сценарист, и вдруг во мне предположили актерский талант. Все актеры говорят, что я вне профессии.

- Что, на ваш взгляд, профессия и вне профессии?

- Для меня это абсолютная загадка. Мне, например, смешно, когда актеры играют на крупных планах, масштабно, технично. Когда видна техника — для меня это вне профессии. И бывает очень часто, когда внутри пусто и прикрываются такой техникой. Идут штампы. Но любому человеку в жизни нужно закрыться, вот они и прикрываются. Мне кажется, что красиво так, как делаю я.

- Вы попали в «актерскую тусовку», которая по своей природе недоброжелательна, там каждый защищает и отстаивает себя. Если нет образа, флера, очень легко умереть от недоброжелательства, обид. Разве можно быть столь открытой, показывать самые сокровенные уголочки себя?

- Умные люди относятся к человеческой зависти по-другому. Я из несчастий, из испытаний извлекла много хорошего.

- В каком смысле?

- У меня есть теория — испытания сильного человека укрепляют. Стараюсь быть сильнее, закаляюсь.

- По своей человеческой природе вы ближе к романтическому типу, идеалисту или рацио?

- Мне нравится в себе все одновременно.

- Вы верите в сегодняшнего зрителя и в сегодняшнего читателя?

- Я прохожу какой-то рубеж в 30 лет — очаровываюсь людьми. Раньше была более критична к ним. Относилась так, будто я не человек. Сейчас будто сама «очеловечиваюсь». Я их люблю, а раньше они меня удивляли, казались мне загадочными. Теперь знаю — люди бывают разные. Есть и хорошие, и плохие.

- Вера Сторожева, режиссер картины «Небо. Самолет. Девушка», категорически отрицает, что фильм этот — ремейк известной ленты Георгия Натансона. Вы тоже?

- Красивое слово, зачем от него отталкиваться? Но фильм совершенно другой получился. Просто Вера боится привязывать одно к другому. Она ту картину специально и не пересматривала. Я не отказываюсь от своего детского очарования Дорониной.

- Что было изначально — дружба с Эдвардом Радзинским или идея перекроить по-своему его пьесу?

- Мы были знакомы. Потом я вдруг поняла, что должна взять у него права на «104 страницы…». Написала какой-то текст, отдала ему, он был в шоке. А потом прочел второй раз — понравилось. Сказал, что даст права на экранизацию, если я буду играть главную роль. Он мой друг, очень тонкий человек. Мне кажется, что если человек создал что-то масштабное, планетарное, он не барахло. О Радзинском говорят по-разному. Но много говорят и о Мордюковой. Когда мы встретились на съемках, я была поражена — не видела актрисы более умной, тонкой, магической, великой. Такой же мудрый и удивительный Эдвард Радзинский. Хотя о нем говорят негативно. Это такая несправедливость, которая преследует людей успешных.

- Он давно уже не пишет ни для театра, ни для кино, ни для телевидения… Вы не вдохновили его на «возвращение к истокам»?

- Я с ним говорила по телефону, когда он был в Америке. И он обронил фразу, что надо бы все бросить и писать для меня.

- Давайте поговорим о вашей режиссерской работе — документальном фильме «Нет смерти для меня»…

- Это гениальная картина. Потому что там снималась Нонна Мордюкова. И она сама мне сказала, что это ее лучшая роль. Мне кажется, это женщина, которая ветер с севера может изменить на южный. Одно появление Нонны Викторовны в кадре оправдывает существование всех других актрис в мире. Она вносит великое в понятие «актер». Можно говорить, что это профессия шута, что она от лукавого, но такая актриса, как Нонна Викторовна, вносит особый смысл в профессию. Это ее божественная сила.

- Почему была выбрана именно такая форма — киноновелл, почему именно эти актрисы?

- Как всегда, поначалу почти случайно… С Окуневской я дружила в свое время. Нонну Викторовну обожала. Вера Васильева — очень светлый человек. (О ней тоже очень много гадостей слышала. Но это все миф.). Татьяна Самойлова — образ из детства.

- И Лара — героиня из вашего детства. Кстати, почему вас не устроило имя, которое дал своей героине Радзинский?

- Образ Лары идеальный. Сама хотела бы быть такой женщиной, но мне это недоступно. А в имени попытка «зашифровать» себя — Рената Литвинова, Ре-Ли. Ле-Ри, Ла-ра. Она такая правильная у Радзинского. А у меня абсолютно асоциальна.

- Скажите, многие пишущие говорят, что они вдохновляются от литературы. Что для вас важно, какие ориентиры?

- Литературные приоритеты у меня не меняются. Гоголь, Толстой, Достоевский, Бунин, а дальше — Томас Манн. Сейчас обожаю читать мемуары.

- А из современной русской литературы вас что-то заинтересовало?

- Поколение тридцати-пятидесятилетних не завораживает. Бродский, Платонов очень красиво пишут… Читаю молодых авторов до 25 лет — они пишут на каком-то странном, волшебном, очень красивом русском языке. И для меня это очень важно. Получаю удовольствие от прекрасного языка.

- А язык Акунина?

- Акунин собран из многих авторов. Это такой постмодернизм в литературе. Я к нему очень хорошо отношусь. Но это беллетристика. Когда читаю молодых неизвестных авторов, вижу какие-то отблески Платонова, Лескова… Кто-то из них останется, кто-то нет. Молодость нужно пережить как прививку, переболеть. Это очень сложный период.

- Профессия писателя требует одиночества, отказа от мирской суеты, актерская же — наоборот. Как они в вас уживаются?

- Одиночество это большая проблема. Это одновременно очень легко и очень трудно. Одиночество — убежище эгоистов. Вот например, Шукшин не был ни эгоистом, ни одиночкой. Писал на кухне выдающиеся вещи. Талант подразумевает какое-то неудобство, дискомфорт.

- А как же Михаил Булгаков, который подарил Мастеру возможность творить, не заботясь о хлебе насущном?

- Это очень короткий миг. Мечта…

- А как же публичность другой профессии?

- Я собираюсь прекратить много сниматься и буду отвлекаться только на что-то стоящее. Считаю, что мой настоящий успех кроется в литературе. Все знакомые литераторы говорили мне, что когда прочитаешь мои тексты, понимаешь — все остальное, что ты делаешь, малая доля того, что ты можешь делать.

- Когда вы начали писать?

- По-настоящему — курса с третьего. Когда поступала во ВГИК, писала простыми предложениями. А потом мне сказали, что я не сама написала свои вступительные работы, потому что с третьего курса в меня как будто вселился другой человек. Мне говорили, что пишу не по-русски.

- Есть люди, которые пишут, а потом очень долго продвигают свое произведение в жизнь. И на это тратится намного больше времени, чем на само творчество. А вы сами занимаетесь промоушеном или у вас есть литературный агент?

- На меня обижаются многие редакторы, нет времени сделать книгу, а предложений масса. Сейчас в «Искусстве кино» должна выйти моя повесть.

- У вас есть маленькая дочь Ульяна и есть определенный творческий багаж. Что было бы не стыдно Ульяне показать, передать из этого багажа?

- Иногда думаю: «Боже, нечего показать!» Может, несколько фотографий, несколько фраз. Такое у меня к себе отношение. Колоссальный опыт — съемки у Питера Гринуэя, но там такие шокирующие тексты… Он на меня очень большое впечатление произвел. Я там снималась вместе с несколькими нашими актрисами — Кристиной Орбакайте, Ларисой Гузеевой — они играли мою свиту. Я играла аристократку. С актрисами снимали меня — не актрису. Это, наверное, больно.

- Фильм «Небо. Самолет. Девушка» участвовал в конкурсе «Новые территории» на Венецианском фестивале, где очень сложно себя показать. Как вы считаете, ваш фильм — для фестиваля или для людей?

- Для людей. Знаете, для меня очень важно сделать картину, с которой бы не уходили люди. Была задача поставлена — сделать просто, но гениально.

Беседовала Светлана КОРОТКОВА, "Зеркало недели"

МЕНЯ НАЗЫВАЛИ ЭСЭСОВКОЙ (Г. "ГаЗеТа" от 19 августа 2003)

Рената Литвинова - стилистический маяк современной столичной жизни. О своем ощущении неуловимой грани между вкусом и безвкусием Рената Литвинова рассказала корреспонденту "Газеты" Лидии Шаминой

- Вы - невероятно стильная женщина. Кто формировал ваш вкус?

- Конечно, моя мама. С самого детства она шила мне платья. Помню, за ночь она могла сшить наряд и, проснувшись утром, я находила его торжественно выглаженным на спинке стула. Такой мамин подвиг… Мы были крайне стеснены в средствах, но лично я очень поздно вообще стала обращать внимание на одежду и как-то страдать на этот счет. Все эти социальные моменты неравенства, что кто-то одет лучше, а это тогда значило, что в заграничное…Ну, например, на выпускной вечер мама мне перешила строе, еще бабушкино, шифоновое платье, такое прозрачное. И еще - у меня не было туфель. Тогда мы взяли тоже старые мамины туфли, дикой элегантности начала шестидесятых годов на шпильке. Я только срезала длиннющий узкий носок. Отхватила ножницами! Уже тогда я что-то такое наверчивала. Мне не нравились современные платья. В принципе, я недалеко ушла от той десятиклассницы, только тогда у меня не было совсем денег, что тоже важно в погоне за красотой. Внешней красотой.

- Вы сказали, что были бедны. Как же вам удавалось быть модницей?

- Нехватка средства делает тебе рамки, что тоже иногда полезно. Ну, не было у меня денег. Я надевала черный свитер, черную юбку и высокий каблук. Это и сейчас моя любимая одежда. Везде покупаю эти черные свитера и узкие юбки. Волосы, они должны быть чистыми. Еще все эти «самые главные моменты» - сумочки и туфли. Помню, я купила просто кожаную мужскую папку и отрезала от нее какой-то ремень сбоку - получилась такая узкая элегантная сумка. Рустам Хамдамов (вот кто настоящий гений-стилист помимо того, что он гений-художник, и режиссер, и рассказчик и прочее-прочее) глядя на какую-то мою сумочку из змеиной кожи, сказал: «У вас может быть ошибка в лице, но не должно быть ошибки с сумкой». Сумку эту я срочно кому-то подарила. Короче, во ВГИКе я носила такие униформы - то черный свитер, то белую мужскую рубашку с черной юбкой, мне говорили, что за такой стиль меня называют «эсэсовкой». На первом курсе мама мне сшила последнее платье - такое узкое-узкое и обтягивающее как из фильмов Антониони шестидесятых годов. Тогда я носила челку и подводила глаза стрелкой, от этого они делались еще более татарскими. Мне до сих пор нравится этот образ. Я обязательно его где-то использую в каком-то из своих фильмов. Вообще настоящий великий стиль, он закончился именно в шестидесятые. До этого в моде один великий стиль сменял другой. В семидесятые началось уродство - забавное, талантливое у талантливых, но уже что-то грязное, сверкучее, нестройное, нелепое, впрочем, как и само то время. Сейчас идут поиски скорее в качестве, в материале, но линии же давно найдены.

- А доставать вещи, у спекулянток, например, вам не приходилось?

- Все эти вещи были такими страшными! Они были неразрывны с «продавщицами», они подходили им, но не мне! Казалось, что они сначала сами это поносили, потом постирали, подшили и пытаются избавиться от этих нарядов. Только один раз я купила сапоги у какой-то женщины возле Большого театра - начиналась зима и мне нечего было носить. Но сапоги сшил какой-то кооператив. Это был 1986 год.

- Есть два типа модниц: мало вещей, но стильных. И вещей много -и тоже очень стильных. Вы кто?

- Сначала у меня было мало вещей. Теперь больше, но все они одни и те же - черные свитера и черные юбки. Туфли я тоже покупаю на высоком каблуке. Я не знаю, что такое «низкий ход». Тем более сейчас, когда я на машине, не пешком.

- А если бы вам сейчас пришлось остаться без машины - растерялись бы?

- Надо быть готовым ко всему. Деньги, их присоединение к человеку - почти магическая тема. Я наблюдала, как за короткий период разорялись богатейшие люди, впадали в безумие и неадекватность, казалось бы, умнейшие. Большие деньги чаще заработаны за счет кого-то, за счет чужих страданий, крови… Наверное, это наказуемо. У нас в кино нельзя заработать много. Я имею в виду именно кино как искусство, не рекламу, не клипы, которыми зарабатывают некоторые режиссеры. Если ты занимаешься исключительно художественным кино, то зарабатываешь очень скромно. Было столько всяких историй с этими моими гонорарами за сценарии, столько обманов, в которых были замешаны известные персонажи, просто я поражаюсь, как же сейчас зарабатывают начинающие авторы! Сквозь каких монстров им приходится продираться и не отчаяться. Безденежье, бедность - реальность, через которую я прошла.

- После ВГИКа бедность как-то прошла?

- Нет, что вы! Она только тогда началась! Когда ты - неизвестная сценаристка…На самом деле я уверена в помощи и внимании к каждому человеку его хранителей, светлых сил. Они пытаются помочь. Меня соединяло с бескорыстными и талантливыми людьми чаще, чем с противоположными. А плохой опыт я воспринимаю тоже как положительный. Если страдания не ломают человека, они делают его только сильнее, качественнее... Но, кстати, многие ломаются. Я вот, например, никогда бы не хотела сниматься как актриса. Даже в страшном сне себе не представляла! Я считала себя нефотогеничной, зажатой и вообще…Какая-то определенная известность пришла ко мне сначала как к исполнительнице своих монологов в картине Киры Муратовой «Увлечения». Я поражаюсь, как Кира углядела во мне персонаж! Когда смотрела свои пробы, не узнавала себя - как я прыгнула в тот образ- я ведь сама придумала себе и грим, и платья, и походку, и манеру - вместе с текстами. Откуда из меня неслись такие потоки монологов о смерти и красоте, не могу объяснить, источники - они как будто не во мне. Поэтому-то я считаю, что дар, талант - это не человеческая заслуга. Человек всего длишь проводник.

- Многие воспринимают вас как снобку, которой чужд демократизм. Вас это смущает или радует?

- Я вот что заметила. Зрителям всегда интереснее некая утрированность, завершенность, сделанность образа. Актер, однажды поймав свой абсолют, не должен его менять. Предавать. Наоборот, он должен его углублять и разрабатывать. А когда он меняется, как оборотень, сбрасывает маски, он движется по поверхности. За этим стоит пустота. Ты неуловим в своей неиндивидуальности. Можно ли себе представить, чтобы Жан Габен стал более хлопотливым, пытался быть нервным или каким-то другим. Или Дитрих вдруг забросила бы контроль над своим лицом, разрешила бы снимать его обычным светом - она тут же бы потеряла себя! Когда-то этим верхним светом она поймала за хвост красоту, но если на нее выставляли другое освещение - не было бы звезды по имени Марлен. Или Монро, которая вечно искала сложные роли по Достоевскому, но недосягаема именно в простодушном образе. Наверное, я более занимательна именно в «образе» - конечно, он недемократичен из-за всех этих каблуков , уложенных волос, накрашенных губ. Говорят, это немодно - все эти красные губы и стрелки на глазах! Но ведь и я не модель, не надо это путать. Модель всегда одета как все остальные модели - всегда в тенденции, даже если ей это не идет. Она может быть изуродована в угоду стилисту и модельеру. Актриса никогда не должна одеваться как модель. Она должна иметь свою отдельную «песню». Пускай лучше ей подражают. Великие киношные образ всегда влияли на мир моды, вдохновляли его, но не наоборот.

- Есть такая теория: люди стремятся носить то, что шло им в молодости. Вы за собой такого не замечали? Я имею в виду вашу любовь к высоким каблукам.

- Вы меня спрашиваете, как будто мне девяносто лет, я прошла свой долгий путь и сижу перед вами забальзамированная с приклеенными ресницами… До того, как великий стиль закончился в начале шестидесятых, был Кристиан Диор, в пятидесятые, до этого, в тридцатые-сороковые - невероятно элегантные женщины, до этого - ар деко, особенно в Америке, в Голливуде…Самый красивый период в кино, самый красивый свет в кино, великие операторы. Но в семидесятые началось главное уродство. Оно так и не кончилось до сих пор.

- Вы можете сформулировать, что такое элегантность?

- Это то, что мне кажется красивым. Красота - я так люблю это определение. Оно есть часть цели и смысла во всем - и в жизни, и в творчестве. Элегантность отдельно от красоты для меня неинтересна. Красота - она одушевленна, в ней много сердца, а в элегантности - лишь холод линий. Красота всегда индивидуальна, в ней нет канонов, в ней допустимо безумие, непохожесть ни на кого. Красота всегда Божественна, там Бог. Красивые люди никогда не бывают надменны, они всегда приветливы и теплы, им не жалко улыбнуться, сказать доброе слово, сделать всегдашнее усилие говорить доброжелательным тоном. Но люди чаще идут более легкими путями, впадают в гордыню. Короче, быть красивым, а не просто элегантным, трудно. Это такая большая работа над собой.

- Что вам кажется некрасивым?

- Меня ничего не может «оскорбить» в одежде кого-то. Но в окружающей жизни некрасоты слишком много: например, живая молодая, а еще хуже, старая собака на цепи, привязанная к будке с грязной миской. Вся эта музыка, которую фальшиво играют на похоронах. Крышки гробов -тоже уродство. Музыка по радио...Знаете, еще эти зеркальные стекла, чуть синеватые, в современных зданиях - как же это некрасиво…Перечислять некрасоту - это неположительные эмоции. Я ничего не могу против этого сделать, разве что только своих собак никогда не привязывать…

- А старый пьяница-бомж - это некрасиво?

- Разве они доживают до старости? За такую свою свободу они же расплачиваются - не живут долго, пьют, болеют, замерзают, кто угодно их может обидеть, даже убить. Они еще более уязвимы, чем мы с вами. С точки зрения стиля у меня всегда вызывало восхищение то, как одеваются городские полубезумцы. Как они надевают шапку на шапку, как красятся, тянут свои многочисленные пакеты за собой, перевязанные веревочками - в этом есть такая пронзительность, одиночество, укор всем более успешным, более нормальным людям. Как будто высшие силы выводят их на улицу, гонят их по холодным людным местам, чтобы другие видели еще более беззащитных и неустроенных…

- В вашей жизни есть фильм, одна из участниц которого была вами не очень довольна. Я имею в виду «Нет смерти для меня».

- И вы имеете в виду Татьяну Окуневскую. Я послала ей кассету до показа картины. Она тогда спросила: «Почему такое несправедливое распределение времени между актрисами? Почему так много в картине Мордюковой?» А я ей ответила: «Потому что она - гений. Я не могла ее вырезать. Есть актрисы, а есть гений…» У меня вырвалось, я искренне сказала, но ведь до этого я достаточно долго дружила с Татьяной Кирилловной. Она ожидала от меня большего, хотя я сделала ее участие в картине с большой любовью и пиететом. Если бы я хотела сделать скандал, я бы смонтировала другой фильм, у меня было навалом материала.

- После премьеры ходили слухи, что вы снимали, не предупредив ее и она говорила то, что никогда бы не сказала в камеру. А вы оставили ее слова.

- Это абсурд. Я развернула монитор ко всем участницам съемок и сказала, что когда есть изображение - работает камера. Татьяна Кирилловна как раз очень долго смотрела на экран, поправляла свет, грим…Со мной так много раз журналисты поступали непорядочно, что я никогда не могла бы позволить себе поступить с ней так же. Другое дело - монтаж картины. Согласитесь, это было мое право, как режиссера. Если бы я с кем-то советовалась, это была бы не моя картина. Каждая актриса произнесла свой личный монолог о любви, о смерти, о зависти, о старости… Я «произнесла» своим монтажом свой монолог. Я, конечно, очень страдала, что Окуневская была недовольна, хотя в наш последний с ней разговор я сказала ей: «Зато какая вы красивая на пленке!» Она сказала: «Да, это правда, я очень красива». Совсем недавно я встретила ее внука, Сашу Лепницкого, он мне сказал: «Нам очень понравилась ваша картина, я даже поругался с ней из-за фильма». Общаясь с Окуневской, я всегда ощущала, будто бы я общаюсь с какой-то очень молодой душой, в ней всегда присутствовала ревность, как у молодой девушки, словно я соперница. Но какая я соперница - я всегда была в восхищении ею, в удивлении от нее, я всегда жалела ее. Для меня в жалости нет ничего унизительного, жалость - это половина любви.

- А Нонна Мордюкова не была к вам в претензии?

- Ее участие превратило мою картину «Нет смерти для меня» в событие, в шедевр, настолько она наполнила фильм своим присутствием, своими дикими по мощи текстами о любви. Я знала, что Нонна Викторовна гений, но насколько этот ее потенциал не использован в кино! Когда я проявила материал и посмотрела ее на пленке, у меня мурашки пошли по коже! За всю свою жизнь я не испытала большего волнения. Я думала, как же так - ведь Мордюковой главное не мешать, и она из вашей картины сделает шедевр! Куда же смотрели все режиссеры, как несправедлива жизнь. Когда она в первый раз смотрела картину, я ждала ее звонка и думала: «Как она скажет, так и будет…» Я боялась, она запретит…Она позвонила и сказала: «Не слушайте никого. У вас получилась потрясающая картина». Эти ее такие слова, они создали вокруг меня броню, защиту на любую критику моего фильма. Он мне дался большой кровью. А Нонне Мордюковой все актрисы должны ставить свечки за здравие, потому что она одна своим существованием подчас оправдывает работу не таких успешных и не таких талантливых актрис.

- Вы как раз успешная актриса. Почему вы взялись за сценарии?

- Изначально я как раз сценаристка. Я скорее исполнительница собственных текстов. Актерство - один из способов реализации. Так же и режиссура. Есть еще один путь - писать прозу, книги. Но это уже будет моя третья жизнь в этой жизни.

Беседовала Лидия Шамина, "Газета"

НАДЕЮСЬ, ЧТО ОБО МНЕ ХОДИТ МНОГО СЛУХОВ (Страна.Ru, 23 декабря 2003 г.)

Знаменитая кинодива теперь дает своим фильмам не только названия, но и имена. Так, последнему фильму она присвоила имя "Богиня".

"Роскинопрокат" представил пакет фильмов 2004 года, среди которых значатся картины Валерия Тодоровского "Мой сводный брат Франкенштейн", Дмитрия Месхиева "Свои", Рано Кубаевой "Чудная долина". Однако наибольший интерес вызывает проект актрисы и сценариста Ренаты Литвиновой. О фильме "Богиня" и своем отношении к жизни Рената Литвинова рассказала обозревателю Страны.Ru Марии Свешниковой.

- Рената, расскажите пожалуйста, о чем фильм "Богиня", и каково ваше участие в нем?

- Я там и сценарист, и режиссер, и играю роль и даже частично продюсирую. Я ее придумала "от и до", она возникла как продолжение меня самой. А о чем фильм? Фильм о любви. Он начинается очень жанровой, детективной историей, а потом превращается в почти мистическую, я бы даже сказала, сказочно-мистическую историю. Фильм о любви, во всяком случае, о поисках ее и о том, что смысл жизни - испытать любовь. Даже не быть любимым кем-то, а именно самому полюбить.

- На сегодняшний день состояние любви для вас постоянное?

- Да, мне кажется, я все время в этом состоянии пребываю. Это такое счастье испытывать любовь! А когда ее нет, жизнь меркнет, теряет смысл, тебя нет вне этого состояния. Я бы сказала, что состояние влюбленности и любви сильнее любого наркотика. В принципе ты стабильно любишь каких-то совсем близких людей и все время испытываешь счастье влюбленности в того или иного персонажа, того или иного человека. Я эту способность влюбляться в себе очень люблю.

- Вы вообще влюбчивая?

- Мне нравится восхищаться людьми, не обязательно должно что-то такое происходить. Мое состояние влюбленности не чувственного, а возвышающего, возвышенного характера.

- Но потом наступает разочарование?

- Нет. Разочарование ты испытываешь только когда ты чего-то ждешь в ответ. А если ты влюбляешься бескорыстно, что может быть разочаровывающего? Потом все время влюбляешься в творческих людей - из тех, с кем работаешь. И они тебя защищают своим талантом, своей добротой.

- "Богиня" - это вы?

- Нет, я так называю свой фильм. У каждого человека есть имя, и я подумала, почему у фильмов не может быть имен? И дала ему такое имя. Вообще у него название "Как я полюбила", но почему бы фильмы не называть какими-то стильными именами, которые бы их вели куда-то по жизни, защищали его от чего-то плохого. На самом деле ты воспринимаешь все, исходя из того, как называется тело фильма. И тело моего фильма называется Богиня, я такое имя придумала.

- В одно время с вами закончили институты и театральные училища еще много никому сейчас не известных людей. Как вам кажется, в чем секрет вашего успеха?

- Мне кажется, это судьба, и поэтому я еще больше верю в существование твоих ангелов, высших сил, Бога. Все предрешено сверху. Когда я делала "Нет смерти для меня", я сама задавалась вопросом, почему кого-то сохранила судьба до преклонных лет, сделала звездами, а кого-то судьба убрала достаточно рано. И я не понимаю, где это распределение - по справедливости, по несправедливости? Где какие-то законы или закономерности. Это великая тайна, и ничего не понятно.

А в чем мой успех? Не знаю. У меня все время спрашивают, как добиться успеха, а я думаю, что если ты себя не продаешь, а как-то живешь в своем стакане, то все получается. И плюс здоровье, работоспособность. Я люблю работать, мне не нравится останавливаться.

- "Богиня" - ваш любимый фильм и роль или есть другие?

- Здесь не моя роль, здесь мне фильм нравится. Мне нравится моя роль в "Небе. Самолете.", но там я могу иметь претензии к фильму. И я их имею. А тут мне нравится мой фильм, а роль - она для меня не главное. Это была целая тема фильма, она состояла из многих, из многих ролей - из мужских, из женских. Там любой взгляд любого человека для меня имеет значение, каждый вздох, музыка.

- Вы говорите о музыке Земфиры?

- Я ее так люблю! Она мне на самом деле близка. Я ей так благодарна за некоторые возвышающие и вдохновляющие меня песни. Она тот самый вдохновитель, который мне нужен. Это и называется божественностью таланта. Земфира мне чрезвычайно нравится. И я очень благодарна, что она мне порекомендовала композитора Игоря Вдовина, который работал со мной на картине - дико талантливого. Земфира - очень благородная.

- Вы вероятно знаете, что о ней говорят разное?

- Я то же самое слышала о Мордюковой. Чем круче человек, тем больше о нем слышишь негатива. Совершенная неправда! И я сто раз в этом убеждалась. Это уже превращается в закономерность. Чем более выдающийся человек, тем больше ты о нем услышишь негатива. И негатив-то исходит от людей каких-то таких посредственных, потому что по-настоящему большие люди они не будут злословить. Слухи темные, как вода.

- А о вас тоже много ходит слухов?

- Я надеюсь.

Мария Свешникова, Страна.Ru

Я ПОЧТИ НИКОГДА НЕ СМОТРЮ СВОИ КАРТИНЫ Г. "Московский комсомолец" от 17 марта 2004 г.)

В средние века таких женщин сжигали на кострах. За красоту и дерзость. В Ренате Литвиновой есть что-то непоправимо ведьмовское — интонации, жесты, слова. Со словами у нее вообще свои, очень личные отношения — как-никак по образованию она сценарист. Но, видимо, звезды решили, что такую красоту за кадром держать не пристало. Литвинова ворвалась на экран и моментально заполнила его собой. Так у нее во всем. Если появляется на тусовке — приковывает внимание тут же. В телевизоре — не хочется переключать канал, даже если разговор тебе ну никак не интересен. Яркая и стремительная — как бег антилопы в полдень по знойной пустыне.

Любимый оборот — “короче говоря”. А зачем говорить длиннее, если все уже сказано? Остается только копировать из уже существующего контекста отдельные моменты речи, факты языка, образы, поступки. Что она и делает, совершенствуясь в своем искусстве раз от разу.

Сейчас Рената сняла свой первый художественный фильм. Она его так и назвала — “Богиня”. Сценарист — Рената Литвинова. Сопродюсер — Рената Литвинова. В главной роли — она же. А на остальные роли она пригласила своих друзей — Ксению Качалину, Веру Сторожеву, Константина Хабенского, Василия Горчакова, Константина Мурзенко. Также в — В фильме играют Светлана Светличная, Виктор Сухоруков и — во второй главной роли — Максим Суханов. А в саундтрек войдут произведения Ника Кейва и Земфиры.

Премьера “Богини” намечена на сентябрь.

фильме “Небо. Самолет. Девушка” мужчина для вас был только фоном. В “Богине” ваш партнер — Максим Суханов, актер, которого трудно представить в качестве сюжетной подпорки.

— Он, один из немногих, все-таки мужчина. И я наконец не прогадала с артистом. На самом деле если прогадаешь с артистом — это кошмар! Если ошибешься — картине кранты. А Максим — выдающийся актер. Почему он мне понадобился? Может быть, у меня изменилось мировоззрение, и я сама изменилась.

— Изменилась?

— Мне кажется, да, и это хорошо. А то что ж столбняком внутри себя быть? Нужно меняться, переливаться как-то.

— Вы говорили о выборе актера. Но собрать на съемочной площадке своих друзей — это не очень сложно…

— Еще важнее было сконцентрировать именно своих людей, не брать незнакомых. Все, кого я взяла по старой памяти, меня не подвели. Я многих артистов, когда писала сценарий, представляла именно в этих ролях. А вот кого не представляла — Ксению Качалину, например. Но она давнишняя участница моих проектов, давно-давно не снималась, и хотелось как-то вырвать ее из небытия. Она тоже снялась у меня в необычной роли — Горбунья. Очень хорошая роль. Короче говоря, всегда теперь буду только друзей снимать.

— Почему фильм называется “Богиня”?

— Мне кажется, это такое красивое имя. Смотрите: я его воспринимаю как имя. Вот у меня имя Рената. И у фильма есть такое имя — Богиня.

* * *

— Говорят, весной вы продолжите съемки у Питера Гринуэя в “Чемоданах Тульса Люпера”.

— Все это — слухи.

— А вы видели рабочий материал “Чемоданов”?

— Вообще не видела ничего, не слышала и не имею никакого представления о том, что это будет такое. Но надеюсь, что-то красивое. Скандальное — точно.

— И как вам с мастером провокаций работалось?

— Бесспорно, для меня это грандиозный опыт. Съемки были такими тяжелыми, что у меня впервые в моей жизни после них появились такие непроходящие синяки под глазами. Там так много было текста, я была к этому так не готова, поэтому я много всего там учила по ночам. Спала по четыре часа.

— Вы видели первую часть “Чемоданов...”?

— Да... Конечно, фильм хороший. Просто это уже какой-то не фильм, это какой-то файл, это должно существовать где-то в компьютере. Он и сам подчеркивает, что кино сейчас вырождается и все настоящие художники уходят в Интернет, в веб-дизайн. Мне кажется, что вот он почти одной ногой в Интернете со своим фильмом. Гринуэй — такой холодный, такой симметричный режиссер. Он такой... архивариус.

— Съемки у Гринуэя — об этом, наверное, мечтает каждая российская актриса. У вас этот опыт есть. Что дальше?

— Вы знаете, все на самом деле в моих руках. Я же могу сама себя снять. Мои мечты — полностью в моих руках. И это хорошо.

— Расскажите о своем сотрудничестве с Земфирой. Как вы с ней познакомились?

— Мы познакомились по всяким связям и каналам, не буду раскрывать всех тайн. Она внесла грандиозный вклад в нашу картину своим участием. Знаете, у Бунина есть рассказ — “Благосклонное участие”. Я же не знала, что есть такой потрясающий Игорь Вдовин, который в результате написал всю музыку к фильму. Она меня с ним познакомила. А Земфира написала и спела песню “Любовь как случайная смерть”. Я лично считаю, что она гениальная, она все время у меня из головы не выходит.

* * *

— На съемочной площадке вы тиран? Вы советуете своим работникам или все же советуетесь с ними?

— Иногда — так, иногда — так. Но на самом деле с соратниками, как правило, — всегда по любви, все равно по любви. С оператором Владиком Апельянцем, например. На нашей площадке вообще в кулак собралось очень много выдающихся личностей. И гримеры у нас были гениальные, и Наташа Иванова — художник, которая работала на ста картинах, и с Михалковым, и Соловьевым, и еще не знаю с кем, — у нас она сделала что-то совсем новое, такое современное.

— До какой степени вы готовы отстаивать свою точку зрения? Чувствуете грань между своим желанием и чужой профессией?

— А перед кем? Если на меня кто-то нападал... На самом деле к соратникам я всегда прислушиваюсь. Если мне говорил что-то оператор, то уж кто-кто его слушал, так это я. Я была полностью под его влиянием, как и он под моим. На самом деле экран показал, что мы работали, абсолютно не противореча друг другу. А это очень редкий случай, потому что, как правило, все режиссеры почему-то борются с операторами. И очень редко бывает, когда не происходит этой борьбы.

— В фильме “Небо. Самолет...” была эта борьба?

— Была. Я знаю, что был конфликт у Сторожевой с Кричманом (режиссера с оператором. — К.Ш.). Непонимание. Иногда это хорошо для картины, иногда — плохо. У меня вот этой борьбы не было. Но, честно сказать, это отнимает столько энергии, которую можно куда-то в другое русло пустить. Поэтому мне было комфортней быть окруженной соратниками.

— Брали дочку на съемочную площадку?

— Нет, она маленькая была. Двух лет еще не было. А когда делали “Небо. Самолет…”, ей было три месяца. Представляете, я в гостинице лежу (мы снимали в “Быково”) и думаю: “Господи, какая же я сволочь! Мой ребенок там, а я тут”. Буквально какие-то пять дней расставания приносили мне колоссальные мучения. Кстати, и сейчас так.

— Как вы думаете, Ульяна вырастет…

— Да, она мне сообщила уже, что она будет артисткой, что она будет певицей — что она будет как мама.

— А тяжело быть дочерью Ренаты Литвиновой?

— А мне кажется — хорошо. Вот я рада, что у меня мама — тоже очень своеобразный человек. Я думаю, и моей дочери будет со мной нескучно. В общем, это такая тяжелая тема… Но я буду стараться.

* * *

— Недавно вы с Юлей Бужиловой сделали клип на песню Игоря Матвиенко “Ты мне пишешь”. Для чего?

— Я его сняла, потому что там были мои монологи, потому что это был для меня интересный опыт. И еще — это был такой пробный рекламный ход.

— То есть не способ заработать деньги, как когда-то давно на рекламе колготок?

— Я ничего не заработала на этом. Я работала без гонорара. Это просто опыт такой, эксперимент.

— На этот клип можно по-разному посмотреть, кто-то в нем видит страстную любовь двух женщин.

— Ну и что, пускай говорят. Кстати, клип получился чувственный, красивый. Я скорее бы сказала, что он о какой-то нежности, о каком-то таком чувстве.

— А что самое безумное вы могли бы сделать ради любви?

— А кто ж об этом знает. Жизнь свою отдать. Но разве ж это безумие? Что такое безумие?

— Например, пол изменить ради любви могли бы?

— А зачем? Любовь, по-моему, побеждает и этот маленький нюанс.

— Чувственность для вас — это важно?

— А что ж интересного в бесчувственности?

— В работе вы позволяете себе капризничать на съемочной площадке или расчувствоваться до слез?

— Я ненавижу, когда на работе начинают вот эти истории происходить. И когда кто-нибудь начинает плакать, особенно женщина, я чувствую себя мужчиной. Потому что я теряюсь. Ну как можно пользоваться вот этими методами в решении каких-то рабочих моментов! Рыдать, бежать там куда-то. И вообще — где-то там сплетничать, интриговать, выказывать свое депрессивное состояние. Кстати, это свойственно женщинам. Даже не женщинам — в этом есть что-то детское. Короче говоря, ненавижу я это качество.

— На “Богине” таких инцидентов не было?

— Там, где есть женщины или где мужчина как женщина, — там всегда есть такие инциденты. И это плохо.

— А в жизни вы можете заплакать?

— И в жизни я этого не люблю. Как говорила моя героиня в фильме “Небо. Самолет. Девушка”: “Выдержка. Главное — выдержка”. Что ж тут приятного, когда вас все время шантажируют слезами, своим плохим настроением, когда вас изводят, — это какой-то вампиризм бытовой. Короче говоря, я это так не уважаю, эту черту характера, и люди себе в этом смысле позволяют такой разврат по отношению к другим. Тем более на съемках. Особенно это уязвляет людей зависимых, гримеров, например. У меня слезы всегда связаны с какими-то большими потерями. Я помню, я очень сильно плакала, когда узнала, что погибла моя близкая подруга, которая снималась со мной у Киры Муратовой в фильме “Увлечения”, — Света Календа. Мне сказали: “Она разбилась”, — и в этом есть какой-то момент надежды. Ну разбилась в машине, потом в больнице… А когда я узнала, что она выбросилась из окна, — тогда я плакала. Ей было всего 25 лет. Нет ни одного дня, когда бы я не думала, не вспоминала о ней. И свой фильм я тоже посвятила ей. Не знаю, может быть, это чувство вины перед ней...

* * *

— Какие у вас сейчас отношения с Муратовой?

— Мы с ней сделали картину “Настройщик”. У меня там большая-большая роль. Актерский состав такой: главная обманутая героиня, ее играет Алла Демидова, потом там играют замечательная Нина Русланова и одесский актер Делиев. И я — в роли аферистки, которая настраивает мужчину вскрыть на деньги богатую женщину. Вообще, это очень интересно, у нас с этими артистами была всего одна совместная сцена. И я думаю, это будет какой-то потрясающий фильм.

— Как вы успеваете — снимать и сниматься?

— Да, вот представляете! И будем стараться так и дальше — планов громадье! Я готовлю вторую часть “Богини”, в которой некоторые мои любимые герои перенесутся в другие тела и продолжат свою жизнь в новом сюжете, еще более мистическом.

— Вы снова будете играть главную роль?

— Это зависит от того, уцелеет ли моя героиня. Но я не буду открывать этой тайны.

— Я видел один из роликов “Богини”, и там есть эпизод, который мне напомнил эстетику фильмов Муратовой.

— Это единственный момент в фильме, потому что я, так же как и Кира, люблю вот этих немолодых женщин. Только один маленький эпизод, а когда вы посмотрите фильм целиком, вы поймете, как это все на самом деле на нее непохоже. Но Кира, конечно же, часть моей жизни, я ее воспринимаю как одну из своих мам, которая живет в Одессе. Она, по-моему, круче всех. Но Кира, кстати, атеист, а я верю в Бога. Во всяком случае, я пытаюсь на это претендовать. Я верю в Бога, я верю в каких-то своих ангелов, я знаю, что они обо мне заботятся. И, кстати, в картине тоже много этого есть, потому что я верю, что, умирая, мы не умираем. У меня есть даже мама-призрак, которую играет Светлана Светличная, которая загримирована у нас под Марлен Дитрих. Очень красивое лицо. Вот кто, кстати, очень красиво пришел к своему возрасту — это Светличная. Очень красиво она… конечно, жестоко так говорить... нет, не буду говорить этого слова.

— Вы хотели сказать — “красиво постарела”?

— Красиво постарела. Пришла в правильный возраст. Собственно, когда-нибудь и я постарею. Хотелось бы мне так же выглядеть, как она!

— Боитесь старости?

— Вы знаете, я боюсь смертности. Мне кажется, самое несовершенное в нас — это смертность. Пусть стареют мужчины. Когда стареют женщины — это, конечно, более душеранимо. Ну зачем женщине стареть, собственно говоря? Пускай мужчины стареют — им это идет, им это подходит, им это красиво. Конечно, мужчина к старости набирает еще больше качества. А женщина — ну что ж такое!

— А вот зачем, если вы боитесь смертности, вы все время затрагиваете эту тему в своей прозе, в своих сценариях?

— Да не боюсь я. Мне кажется, это такой глагол примитивный — “бояться”. Не знаю. Может, у меня такое предназначение. Специфика моя такая, наверное. Одна из специфик... Но мне кажется, например, что я одновременно и что-то смешное делаю. Ведь есть же какие-то комедийные моменты. Или вам не смешно?

— Скорее все же нет.

— А многие смеются… Не знаю… Я считаю, что и в “Небо. Самолет…” было много смешных моментов, и в “Богине” они тоже есть. Смеешься, смеешься. Прозрачно-смешные такие моменты. Бывает же такой вот юмор. Прозрачный.

— То есть вы иногда себя комедийной актрисой чувствуете?

— Не иногда — я практически перестала с этим сражаться. Быть смешной — это так трудно, и если это в тебе есть, то надо это качество только развивать. Это самое трудное, и это самое почетное, на мой взгляд. Когда ровнота в душе какая-то, ровность — мне это неинтересно. Кстати, таких ровностей много — так зачем еще и добавлять? Если в тебе есть что-то, что тебя отличает, — надо, наоборот, это как-то... разрабатывать.

— Вы не устаете от себя?

— Сама от себя? На пленке, что ли? Я почти никогда не смотрю свои картины. Я не допускаю себя к этому и на самом деле очень себя лимитирую. Даже сейчас, когда монтировала, все думала: ну что мне мешало снять мой крупный план? Я в этом смысле обращала внимание на свою героиню в меньшей степени, чем на других актеров. Но чтобы устать от себя... не знаю, наверное, нет, не устала. Если вы устали — я вам сочувствую. Но у вас есть выбор — вы можете на меня не смотреть.

Константин Шавловский, "Московский комсомолец"

Я ПРЯМО БРИТВОЙ РЕЗАЛА ЕМУ ГУБУ... (Ж. "Огонёк" № 21 май 2004 г.)

29 мая мхатовской премьерой «Вишневого сада» закроется очередной фестиваль «Черешневый лес». В роли Раневской на сцене дебютирует Рената Литвинова. Малопредсказуемая звезда рассказала корреспонденту «Огонька» и о своей первой работе в театре, и о последней в кино -- фильме «Богиня», снятом ею в качестве режиссера

Если, поджидая актрису на предмет интервью, расположиться в уличном кафе с видом на служебный вход МХАТа -- легко стать зрителем несрежиссированного спектакля. То заметишь, как с неожиданно мечтательной улыбкой скользнет из Камергерского в зев проходной режиссер Женовач, вернувший недавно мхатовской сцене легендарных «Турбиных». То мелькнет характерный профиль Константина Хабенского с начесанной на глаза челкой, которая делает его совершенно неузнаваемым. Куда ни взгляни -- знакомые все лица. Но вот воздух дрогнул, атмосферное давление подскочило, а все местные попрошайки метнулись в направлении хрупкой блондинки в солнечных очках.

- Рената, говорят, вы берете уроки сценической речи. От этого тоже можно получать удовольствие?

-- Можно. Мой замечательный педагог Елена Петровна работала еще с Кнебель, ну то есть для театральных людей она просто гуру. Я заметила -- в последнее время говорю уже на два тона громче.

-- Ну а, к примеру, плакать публично умеете? Или вам не понадобится?

-- Почему? Если нужно, будем плакать. Это же часть профессии.

-- «Вишневый сад» всегда считался неким пророчеством о том, что в ХХ веке одно сословие будет лишено жизненного пространства другим сословием. Но вам, наверное, неинтересно играть сюжет про «нового человека», вытесняющего «старых»?

-- Ну да, там есть такой социальный отзвук в пьесе. Но, кстати, я совершенно не считаю, что этот «новый человек» так уж прямо меня (в смысле -- Раневскую мою) вытесняет. Как это сказать-то, боже мой? То есть если все же вытесняет, значит, тому, кто это делает, жизненное пространство нужнее. Но на самом деле я себя не чувствую ни пострадавшей, ни ущемленной. Ни в коем случае. У меня какие-то другие цели и задачи. Я живу там счастливее всех, по-моему. Ну да, конечно, жизнь преподнесла мне какие-то уроки в виде всех этих потерь. Но я... то есть опять же она, Раневская, обладает такой феноменальной способностью быть сильной во что бы то ни стало! Мне кажется, уж просто все кругом поубиваются, и Лопахин сто раз разорится, а она будет в порядке. Она же способна влюбляться, хочу вам сказать. Это один из персонажей, который видит смысл жизни в любви. Теряет она в конце концов свой сад, а не способность испытывать чувства. А ее любовь -- в Париже. Мне кажется, что она... ну что-то такое главное делает в этой жизни, более важное, чем сохранение имения, жизненного пространства. Хотя, конечно, к ней полно всяких упреков.

-- В знаменитом эфросовском спектакле Театра на Таганке Высоцкий в роли Лопахина, кажется, впервые в истории театра играл любовь к Раневской -- Демидовой. А в вашем спектакле Лопахин -- Смоляков будет в вас влюблен?

-- Мне бы этого хотелось. Андрей, помню, обсуждал с режиссером, как же он к ней относится. По-моему, все-таки он должен быть влюбленным. Она его манит... Но меньше всего мне бы хотелось анализировать с вами пьесу. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

-- Давайте. Рената, я страшно заинтригована вашим желанием сыграть вместе с Ниной Чусовой спектакль «Монологи вагины». (Впервые в Москве пьесу об интимно-женском представили немцы на прошлом Чеховском фестивале. -- Т.Р.) А третью актрису вы нашли?

-- Да нет пока. Третья роль, как говорит моя мама, возрастная, а мне кажется, среди бывших советских звезд мы на самом деле не найдем ни одной, которая бы согласилась произносить эти слова, эти фразы про поиски клитора... Тут же нужно иметь какую-то отстраненность, это надо говорить даже, может быть, с юмором. То есть на самом деле это колоссальное табу... Думаю, надо наплевать на возраст героини и взять третью молодую актрису. Я знаю, что, например, в Китае эту пьесу запретили, но считаю, что спектакль нужно сделать: такая животрепещущая тема, согласитесь. Но ханжество живет во всех нас.

-- Съемки рекламного плаката к фильму «Богиня» вы провели на крыше высотки. Не стартует ли оттуда героиня вашей первой режиссерской киноработы в стратосферу? Не ведьма ли она у вас -- в свободное от следственных действий время?

-- Ну моя Фаина -- своеобразный маг, конечно. Интуит. Вы знаете, в моем фильме, для того чтобы расследовать преступление, героине достаточно быть просто хорошим человеком. Услышать другого. Это одна из тем.

-- А почему «Богиня» не вышла в марте, как было обещано? Неужто пришлось ее перемонтировать?

-- Нет, что вы. Я никогда этого не делаю, это, по-моему, абсурд. В какой-то момент у тебя притупляется восприятие, ты просто начинаешь ухудшать свою картину: уже не чувствуешь материала. Нет, я смонтировала наш фильм очень быстро -- нас задержала проблема с компьютерной графикой, всеми этими спецэффектами мистического характера. В нашей стране такие вещи делают очень плохо, очень долго и очень дорого. Кошмар.

-- Если грозитесь порадовать мистикой, так не из потустороннего ли мира прибыл герой Максима Суханова? В его театральных работах это есть: скажем, Хлестаков у него -- немножко падший ангел, норовящий показать кукиш небу.

-- Нет, у меня Максим играет профессора, на самом деле падшего профессора, который отошел ото всех своих дел и занимается экспериментами мистического характера. Так что он попадает к моей Фаине сначала в качестве подследственного, а потом... В общем, не случайно к ней попадает. Кстати, еще одна идея фильма состоит в том, что вообще все в этой жизни не случайно. Каждый человек -- какая-то нить, которая вплетается в узор на незримом, знаете, ковре жизни. Нить нельзя вытащить -- узор будет нарушен.

-- После долгого перерыва вы снова снялись у Киры Муратовой, на сей раз в «Настройщике». Она вас чем-нибудь удивила?

-- Она меня всегда удивляет. Я на самом деле так была счастлива, что все вернулось на круги своя. Кира неординарный, совершенно выдающийся человек, одна из самых умных женщин. И настоящий авангардист. Посмотрите на ее современников-режиссеров (не буду называть фамилии). Она единственная -- такой свежак, такой мощняк. Она моложе всех молодых. Когда Кира звонит из Одессы и спрашивает, что нового, или советует прочитать какую-то там новеллу, у меня прямо сердце сжимается. Я бесконечно ее люблю и очень бы хотела с ней дальше работать... Главное -- она взяла и сняла черно-белое кино, и этот «Настройщик» мне так напомнил по энергетике ее шедевры: «Долгие проводы», «Короткие встречи». Потрясающая, завораживающая совершенно картина.

-- Вы, кажется, играете там аферистку? Вам хватило тех опереточных красок, которые использовали в «Трех историях»? Или нашли какие-то новые?

-- Абсолютно новые. Вот Кира, кстати, каждый раз из меня вытаскивает абсолютно новое, я у нее не повторяюсь.

-- Монологов себе не писали?

-- Ничего не писала, ни грамма. И кстати, испытывала удовольствие от того, что произношу не свой текст.

-- Это что-то вроде трагикомедии? Аферист обманывает стареющих дам, верно?

-- Ну вот как можно сформулировать Кирин жанр? Это «Кирино кино», вот и все.

-- Ваша прекрасная маньячка Офа из ее же «Трех историй» убивала «лишних женщин». А чего заслуживают лишние мужчины?

-- Нет-нет, мужчины не бывают лишними. Они же, видите... Хочу сказать вам: у них же нет такого инстинкта -- любить детей. Женщины должны их этому научить. Мне кажется, мужчины сами, как дети. Я только так к ним почему-то и отношусь.

-- А вы могли бы назвать какого-то желанного для себя возлюбленного, с которым разминулись во времени? Ну предположим, Александра Блока вам, к примеру, недостает. Или некоего актера удивительного...

-- Вот еще. Более оскорбительного вопроса я давно не слышала. Чтоб об артисте каком-то мечтать?! Нет, знаете, это не ко мне. Все эти мечты о мужчинах -- не моя епархия. Не-а.

-- Если мужчины -- не тема, тогда спрошу кое-что о состоянии нашего кино.

-- Я, к сожалению, так мало вижу...

-- Но, наверное, «Возвращение»-то посмотрели?

-- Вот как раз и не видела я даже «Возвращения». Но страшно позитивно отношусь к тому, что эта картина получила столько призов, я так рада. Успех абсолютно некоммерческого проекта показывает тем же продюсерам, дающим деньги на всю ту белиберду, которая сегодня снимается, что можно заработать и на артхаусе. Мне кажется, Звягинцев просто создал прецедент.

-- Режиссер Кончаловский с неодобрением отзывается о засилье в кино клипового мышления, называет его диареей образов. Это поветрие будто бы губит художественную индивидуальность: в таких условиях появление ярких художников класса Бертолуччи, Пазолини, Феллини, по мнению Андрея Сергеевича, невозможно. А вы как думаете?

-- Я считаю, что, как правило, вот этим вот клиповым монтажом прикрываются режиссеры, какие-то внутренне пустые. Если бы лишить их дрыгающейся камеры, всех их модных, знаете, манер... Это как бы некое прикрытие слабости. Прикрытие отсутствия внутрикадрового монтажа -- вот той самой струны, которая держит весь фильм. Конечно, я не сторонница планов, которые длятся бесконечно. Но план должен продолжаться не две секунды, как в клипе, а столько, сколько диктует внутренний смысл. По-моему, в искусстве имеет значение только личность, только авторское кино. Какая личность придет -- таким кино и будет. Нет никаких правил. Все великие ломали каноны.

-- Когда-то одним из первых ваших воплощенных сценариев стал ремейк «Трактористы-2». А какие роли советских актрис вы чувствуете своими? Что бы переиграли сегодня?

-- Какие же мне нравятся роли? Мне очень нравится сказка «Снежная королева». Нравятся все фильмы Александрова, один из самых любимых -- «Весна», просто шедевр, по-моему. Даже «Светлый путь» нравится, представляете? Орлова, Серова были замечательные. Еще нравится актриса, которая прославилась в «Машеньке», -- Караваева. После ее смерти нашли пленки: она сама себя снимала, в одиночестве играла перед любительской камерой.

-- Еще во время учебы на сценарном факультете вашей первой ролью стала женщина-вампир. Как вам кажется...

-- ...это не была женщина-вампир. Я снялась в короткометражке у одного шведа. Ко мне приходил мужчина, и я ему прямо бритвой резала губу.

-- Привет буньюэлевскому резаному глазу?

-- Кстати, да. Но у Буньюэля было все же поталантливей.

-- Так вот эта «кровожадная» роль стала началом карьеры. А какой актерской работой через много лет хотели бы ее закончить?

-- Мне очень нравится сюжет «Сансет бульвара». Стареющая кинозвезда, которую играла Глория Свенсон, убивает в бассейне своего любовника. Он у нее там плавает в виде трупа. И вот когда съезжаются репортеры, она к ним долго не выходит. Она готовится, как готовятся к выходу на площадку. Представляете, ее ждет толпа полицейских, журналистов -- «звезда убила своего молодого любовника» и все такое... А Глория Свенсон долго стоит перед зеркалом, пока камердинер не сообщает, что камеры готовы. Когда она в конце концов спускается, раздается команда: «Камера, мотор», и она играет роль. Наверно, лучшую в жизни... Совершенно выдающаяся картина. Роль такая мощная. Очень смешная. И трагическая.

Татьяна Рассказова, в материале использованы фотографии: Александра Сорина, Огонёк №21 (4848) май 2004

БЛАГОРОДНЫЕ ЖЕСТЫ — РЕШАЮЩИЕ В ЖИЗНИ. ОБОЖАЮ (Г. "Новая газета" от 09 августа 2004 г.)

«Богиня» — так называется фильм, в котором Рената Литвинова не только сыграла главную роль и написала для себя сценарий, но и дебютировала как кинорежиссер. Слово было подобрано верно — Литвинова и есть богиня современного российского кинематографа: недоступная, труднообъяснимая, с «сумасшедшинкой», всегда очень элегантная, учредительница нового речевого канона. Подпавшие под ее странное обаяние девушки и сами не замечают, как начинают по-детски говорить-щебетать с непрерывно восходящей интонацией и мечтать попасть в стюардессы из фильма «Небо. Самолет. Девушка», — так трогательно влюблена была героиня Литвиновой.

Скоро мы узнаем, как подействует магия актрисы на зарубежную аудиторию: Литвинова сыграла одну из главных ролей в фильме Киры Муратовой «Настройщик», который участвует в программе спецпоказа Венецианского кинофестиваля.

А в конце минувшего театрального сезона Литвинова дебютировала на сцене, сыграв во МХАТе одну из знаковых ролей русского театра — Раневскую в «Вишневом саде». Перед новым театральным сезоном и выходом в прокат фильма «Богиня» у нее совсем не было времени, но все-таки встреча состоялась.

…Я нашла ее на антресолях восточной галереи «Шон». Бледная маленькая женщина с растрепанными льняными волосами, вся в черном, сидела на деревянных лестничных ступеньках где-то у меня над головой, кому-то говорила: «…И вот этот отрез. И вот этот ридикюль тоже. Ой, а что это за лампа? Дайте ее сюда». Уже обращаясь ко мне: «Мы можем начинать интервью немедленно. Хотя уже все равно везде опоздала».

Начали мы через час: пока Рената окончательно не закопалась в отрезах шифона, бархата, органзы, китайского шелка, ридикюлях разной величины (для роли Раневской), подарках для любимой дочки, чтобы у кассы из горы набранного богатства четко и спокойно выбрать то, что действительно было нужно.

В кафе «Синдбад» к Ренате немедленно стали подходить девушки с обезумевшими от счастья внезапной встречи улыбками и класть перед ней аккуратно сложенные записки. Рената разворачивала их, читала и говорила: «Боже! Признания!..» — и углублялась в меню. Так, под яблочный кальян, восточную музыку и явственное шушуканье за спиной, Рената Литвинова ответила на вопросы «Новой газеты».

— Почему вы решили повернуться к театру? Вряд ли одно только предложение Адольфа Шапиро могло вас на это сподвигнуть.

— Вот это вопрос. Думаю, это было то самое предложение, от которого невозможно было отказаться. На самом деле я была готова даже к какому-то позору. Мне кажется, его не случилось. Я пришла, походила по театру, по сцене, потрогала занавес с чайкой, мне сказали, что мы попробуем, — конечно, я не могла отказаться. Меня это все заворожило, вы же читали «Театральный роман»? Обстановка МХАТа заколдовывает всех.

Я видела из шапировских спектаклей только «Кабалу святош» с Табаковым. И, конечно, не могла предположить, что меня ожидает. Театральные люди — они как члены какого-то тайного ордена, как сектанты, отдавшие себя на алтарь театрального искусства. Репетируют сутками… Утро, вечер… Такие иноки… Они могут даже не заметить, что на улице революция. Я, конечно, приобщилась на время.

Это грандиозный для меня опыт. Я очень благодарна Табакову, Шапиро. Актеры мне очень помогали. Такой волшебный Кашпур, просто чудесный. Я его обожаю. Все актеры такие хорошие. Но театр — это, конечно, не кино. Совсем другое. Искусство более древнее, оно содержит в себе нечто языческое. Что-то от детской игры, что-то примитивное. Утрируешь все свои чувства на галерку… Я не умею на самом деле играть на театр.

— Правда, что есть идея поставить «Монологи вагины» с Чусовой?

— Было бы очень хорошо. Но я даже не знаю, как у меня будет со временем. Мы сейчас запускаем новое кино, и даже не представляю, возможно ли будет это с чем-то совмещать. Потому что кино отнимает не просто время, а всю жизнь. Нина Чусова в «Монологах» планируется как актриса. Она замечательная, я буду снимать ее в кино.

Я знаю, что текст «Монологов» запретили в Китае, в Америке невозможны массовые постановки. Это ханжество, я считаю. Ведь очень важная тема. Но почему-то принято молчать о ней. И поэтому я не могу сейчас представить ни одной российской актрисы старше сорока, которая решилась бы произносить этот текст.

— Это будет во МХАТе?

— Нет. Это будет независимый театральный проект. А знаете, было бы круто — на базе МХАТа сделать «Монологи вагины». Тогда бы меня просто точно убили. А может, и нет.

— Вы успели что-нибудь понять про политику сегодняшнего МХАТа, про те перемены, которые там происходят?

— Я поняла, что там идет очень много спектаклей, и столкнулась с фантастической доброжелательностью, которая исходила от всех моих партнеров, от Марины Зудиной, которая очень меня поддержала. Благородные жесты — они такие решающие в жизни. Так как я очень много работаю, то не успела сходить ни на один другой прогон или спектакль. Так что в этом смысле я жила в вакууме «Вишневого сада».

— Какие-то современные тексты, написанные для театра, возбуждают вас как сценариста и режиссера?

— Я была в этом году в жюри литературного фестиваля, там была потрясающая пьеса одного парня с восточным именем, он, кстати, получил один из призов. Мне захотелось тогда с тем парнем познакомиться. Уверена, что для театра пишут талантливые, пока еще неизвестные авторы. Потому что когда я участвовала в жюри конкурса сценарных работ и читала вот такие стопки (показывает высоко от стола), очень редко попадалось что-то стоящее. Для кино часто пишут графоманы. А с тем парнем я так и не познакомилась.

— Вы храните журналы и газеты, в которых написано про вас?

— Только те, где хорошие мои фотографии. Но и то — валяются где-то. Что-то сохранилось, что-то нет. У многих родители собирают, родственники. Моя мама не собирает. Она тоже такая легкомысленная.

— У вас появились свои театральные приметы? Есть поверье, что в театре нельзя свистеть и грызть семечки — а то зрители не придут. Некоторые не стригутся.

— Знаю, что текст нельзя ронять, надо посидеть на нем. Еще не обросла приметами.

— Сохранилась легенда, что, будучи студенткой ВГИКа, вы уже вели себя как принцесса: никогда не мыли посуду, выбрасывали грязную сразу. Это правда?

— Бред какой-то. В студентках, в период жуткого безденежья — как я могла выбрасывать посуду? Из чего я бы потом ела? Маразм полный.

— Кто-нибудь знает, что у вас бывает плохое настроение?

— Я предпочитаю не мучить людей своим плохим настроением. Это неправильно. У меня бывают периоды отчаяния, но редко.

— Со стороны складывается впечатление, что в вашей жизни стало меньше волшебства, тайн и свободного времени. Это так?

— Какие странные вопросы вы задаете. Интересно. Нет, это не так.

— Вы — лицо кинопоказа канала «Культура» (перед каждым фильмом идет заставка с Ренатой Литвиновой в образе Марлен Дитрих). Это накладывает на вас какие-то обязательства?

— Мне кажется, я там очень условное лицо. То, что вы меня разгляделив этой заставке, — дань вашему зрению. На моем месте мог быть каждый.

Я обожаю этот канал. Суперобожаю. Главный дизайнер канала «Культура» — Лена Китаева. Моя ближайшая подруга. Естественно, я у нее снялась. Видите, все и завязано. Я там, кажется, была в образе Марлен Дитрих. То есть это была не вполне я, а некий символ. Такое дружеское участие для канала «Культура», абсолютно бескорыстная акция.

— А что с вашим фильмом «Богиня», выход которого все откладывался?

— У нас осенью будет тур по российским городам. В сентябре будет премьера в Москве, а потом мы поедем… Владивосток, Мурманск, Архангельск — все города нашей великой страны. Будем летать туда-сюда, как чартеры. Ну и еще будет ближнее и дальнее зарубежье. В общем, клево. Вот это я обожаю. Только тяжело будет. Но интересно безумно — с премьерой приезжать в город. Это так здорово — для зрителей прежде всего.

— У вас уходит много сил на то, чтобы охранять свой мир?

— Ну меняю телефоны периодически. Потому что это невыносимо, когда звонят из передач каких-то. Такой бред, с таким шантажом иногда сталкиваешься. Одна девушка сказала: «Теперь меня из-за вас уволят, потому что я вас не уговорила». Но если я не хочу? Быть на вашей передаче. Боже мой, за что мне это все?! Почему так странно ведут себя некоторые журналисты?

Екатерина Васенина, Новая газета